Живущий без племени покачал головой.
- Давно я так не ходил.
И ухватился за тот же пучок. Он не так резво полетел, запутался на переправе в одревесневших длинных плетях, но, когда Зыза обернулся в очередной раз, ожидая увидеть барахтающегося в зелёной каше Живущего без племени, то увидел его на расстоянии вытянутой руки восседающим верхом на толстенной ветке, обнявши шершавый мшистый ствол. Мох свисал с дерева серыми космами, отчего борода старика показалась длиной до земли. Зыза ничего не сказал и двинулся дальше.
Так они перемещались долго. Старик давно выдохся и изо всех сил старался не подать виду. Хитро сворачивал ветки петлёй, надолго повисал в них, болтался, раскачивался, отдыхал, пока Зыза совсем не исчезал из виду. Тогда Живущий без племени срывался с места. И каким-то последним усилием шёл за ним, осторожным взглядом выбирая путь попроще и покороче.
Догнал он Зызу у очередного оврага. Тот стоял на самом краю. На дне оврага было сыро и топко. На густой поросли кустов лежала птица.
Они продрались к ней по зарослям, по дну оврага. Углубились в кусты. От движения и трясения веток мёртвая птица, похожая на огромную распластавшуюся ночную тварь летягу, наклонилась и со странным скрежетом провалилась дальше вниз, в кусты орешника, в путаницу колючей ползуники. Прогрохотала, упав на землю.
Живущий без племени и Зыза застыли на месте, сохраняя каменные лица, всем своим видом показывая мёртвой летяге, что не боятся её устрашающих боевых криков. Сами же не могли оторвать глаз от открывшегося им.
Вечернее солнце осветило заросли, полянку-убежище и человека, лежавшего на спине, раскинув руки. Он был будто жив, просто уснул. Поверх него валялись набросанные ветки, листья на них давно засохли, и человек был хорошо виден.
- Да, он из них, - сказал Живущий без племени.
Опустился на колени, навис над лежавшим, принялся разглядывать и обнюхивать его. Но не притрагивался пока, будто опасаясь - вдруг тот жив и откроет глаза.
Тут старик увидел, что на лице лежавшего содрана кожа и в прорехе виднелось что-то будто каменное.
- Или не из них, - сказал Живущий без племени.
И всё-таки решился. Потрогал пальцем ссадину. Видя, что ничего не происходит, лежавший не очнулся, не дёрнулся, не шелохнулся, старик потыкал уже смелее, даже поскрёб ногтем. Поджал губы и кивнул утвердительно:
- Из этого были сделаны их ножи.
Тут человек вздрогнул, открыл глаза, сказал что-то непонятное. И закрыл глаза опять.
Живущий без племени и Зыза застыли как льдышки, которые намерзают в пещерах, когда начинают дуть тёплые ветра.
Зыза сидел неподвижно, отчего-то уставившись в лоб Живущему без племени, и думал, что его попросили, он привёл, что ещё надо? В прошлый раз он решил, что этот человек ушёл к мёртвым. Темно было, Зыза устал. Забрался сюда, под крылья мёртвой птицы. Увидел, что здесь ещё кто-то есть. Вернее, нащупал. Бросился выбираться из укрытия, но понял, что за ним никто не гонится. И вернулся, переночевал и ушёл, закидав тело ветками.
Сейчас светло, не ошибёшься - этот человек мёртв. Но он говорит! Зыза видел такое впервые. Но разве Зыза много видел?
"Живущий без племени больше знает, - шевельнулся нерешительно Зыза. - Пусть он думает, что делать. Да только и у него лицо не на месте".
Живущий без племени раскачивался, сидя на корточках. Он хотел помочь. "Но как поможешь мёртвому? - думал он. - Похоронив. Да умер ли этот мертвец?!"
Солнце по-прежнему освещало лежавшего, но едва, вскользь, всё больше скрываясь за макушками деревьев. Зыза вздрогнул, когда внутри лежавшего человека что-то зажужжало. Тихо, как мошка над ухом. Лицо человека будто порозовело, а содранное пятно стало затягиваться на глазах. Человек что-то сказал.
- Да, он из них, - сказал Живущий без племени. - Старейшины рассказывали, как люди из племени Домов на воде залечивали свои раны. Раны затягивались на глазах. Сам я не видел.
Пятно исчезло, будто его и не было, и Зыза подумал: "Он совсем вернулся. Значит, и оттуда возвращаются? Вернулся бы Шушик".
Человек вдруг сказал:
- Переложите меня на солнце.
Живущий без племени растерялся. Он задвигался, принялся что-то поправлять, убирать какие-то травинки и листики, вынул нож из-за пояса и опять сунул его обратно. Засуетился от того, что понял. Он понял сказанное потому, что лежавший человек заговорил на языке его племени. И прошептал:
- На солнце, он просит переложить его на солнце. Погреться хочет? Сколько он пролежал здесь? В кустах?
Старик подсунул руки под человека, будто мог унести его один. Но нет, он вскинул глаза на Зызу. Тот понял и ухватил за ноги.
- Он странный, - бормотал Живущий без племени, взглядывая на Зызу. - Но старейшины говорили, что есть разные люди и разные края. Если ты не всё видел, то можешь ли говорить, что кто-то странный. Может, ты странный для других.