— Ну расскажи, — попросил подросток.
Однако засольщик уже набил себе рот оладьей и не ответил.
— Да расскажи несмышленышу, как все было, — вступился первый разделочник. — Ему будет полезно.
Засольщик продолжал молча жевать.
— Строит тут из себя, а сам ничего не знает, — сказал подросток.
— Знаю не хуже других, — возразил засольщик. — И я не я буду, если не впутался в эту историю больше всех.
— А как? — спросил подросток. — Каким образом?
— Да расскажи ты, — повторил первый разделочник.
— Расскажи, расскажи. Сам все знаешь не хуже меня.
— Не я разговор завел. — Первый разделочник обмакнул сахар в кофе и принялся сосать его. — Видишь, парнишка ждет.
— Ничего больше не скажу, — заупрямился засольщик и стал копаться в своем ящичке с едой.
— И правильно, — снова вмешался третий разделочник. — Нечего потчевать паренька сплетнями. Ведь ничего не было доказано. Даже следствия не было.
— Точно, — подтвердил первый разделочник. — Слышь, парень? По делу даже следствия не было. А знаешь почему? Нет, этого ты, конечно, не знаешь.
— Его кокнули? — спросил подросток. Он даже про еду забыл.
— Придержи язык, голубчик, — посоветовал первый разделочник с важной миной. Подросток смутился.
Воцарилось молчание.
Взрослые допили кофе, подросток — кока-колу. Шумно рыгнув, он опять задал вопрос:
— По-вашему, это правда?
— Что именно? — переспросил третий разделочник.
— Про Страуса и про все это?
— Нет, — ответил третий разделочник.
— Истинная правда, голову на отсечение даю, — ответил первый разделочник.
— Очень может быть, — ответил засольщик. — Очень может быть, приятель.
— А вы ее читали?
— Что читали? — спросил засольщик.
— Книжку.
— А зачем читать? — сказал засольщик. — Известно, что все это враки. От начала до конца. Я-то по крайней мере не собираюсь тратить на нее время, вот что я скажу.
— Откуда ты, черт подери, знаешь, вранье это или нет? — воскликнул первый разделочник. — Я вот всему этому верю. Может, ты еще назовешь враньем, что у нашего сислюмадюра[17] двадцать три ребеночка и ни одного из них он не прижил со своей бабой?
— Ну, этому-то я как раз поверить могу, — отвечал засольщик. — Все они одним миром мазаны, конторщики эти. А слыхали про одного конторщика в Риме, который всякий раз, как свою бабу поимеет, ходил в бардак? А вернувшись, спрашивал: как, старуха, дышишь еще?
— Вот это мужик! — восхитился подросток.
— Мало ли где и что может приключиться, — гнул свое третий разделочник. — Только у нас такое невозможно. И уж во всяком случае, с нашим Сигюрдюром. Не таковский он, я точно знаю. И думается, не к лицу нам про него сплетничать, ведь он так много сделал для нас. К примеру, комнату эту, где мы кофе пьем, разве не по его настоянию устроили? Людей называли «друзьями рабочих» за дела помельче. И не надо нам забывать…
— …что он твои сверхурочные от налогов укрывает, — ввернул первый разделочник.
— Заткнись, — тотчас оборвал его третий разделочник. — Вместо того чтобы на своих благодетелей помои лить, ты бы лучше рассказал нашему молокососу, во что вам с папашей обошлось упечь маманю твою покойную в сумасшедший дом в Норвегии. А свихнулась-то она отчего? Вы же ее и довели: ты — тем, что бесперечь шпынял ее, да жизнью своей беспутной, он — тем, что колотил ее да всю дорогу врал. Всё, перерыв кончился.
Первый разделочник ухмыльнулся, а подросток как ни в чем не бывало быстро произнес:
— Мне говорили, в книжке и про нас есть. Верно?
— Не слыхал, — ответил засольщик. — Не думаю.
— А почему бы и не написать про нас? — Первый разделочник продолжал ухмыляться. — О ком только книг не писали!
— Кто станет писать о нас, — возразил третий разделочник. — Парнишке наврали.
— Не знаю, мне так сказали, — настаивал подросток.
— Хватит спорить, — сказал третий разделочник.
— Зря ты уши развесил. Скверное это дело — верить всему, что тебе говорят, вот так-то. Отучайся.
Подросток хмыкнул и принялся за работу. Выдирая печень из рыбины, он раздавил желчный пузырь, и зеленая жидкость брызнула ему в глаз. Однако он не подал виду: разделка шла уже полным ходом, а за разделкой можно думать только о разделке.
V
Вечереет.
Холодный северный ветер. Облака расходятся, проглядывает луна. Резче обозначаются тени. Движение на улицах Города затихает. На лужах корочка льда.
Когда Гисли вышел из мастерской, мимо проезжал на велосипеде Преподобие.
17
Сислюмадюр — высшее должностное (административное, судебное и налоговое) лицо в сисле, то есть в о́круге, уезде.