– Чего она не понимает? – поразилась я. – Что во мне не так?
– Я думаю, в тебе даже больше, чем «так», - девушка бросила короткий строгий взгляд в сторону темы нашего разговора. – Она же считает, что ты не достаточно привлекательна, чтобы захватить внимание такого человека.
– Значит, Саргона точно не дружит с мозгами, - ввернул Март. – Моя Лана самая привлекательная женщина на свете!
– Март, я в этом совсем не сомневаюсь! – замахала руками Лия. – Я говорю о Саргоне.
– Эй! – взмахнула я рукой, - Я еще здесь, никуда не ушла. Вы обо мне говорите, помните?
– А ты не смущайся, когда тебя хвалят! – погрозил мне указательным пальцем брат. – А то, что Лахрет не ровно дышит к тебе, все уже давно знают.
– Больно они много знают! Власти он хочет, а не меня! – брякнула я. – Надо мне злые взгляды понапрасну от завистниц? Пусть забирают его!
Март вытаращил на меня удивленный взгляд. По-моему немного переборщила. Я обреченно закатила глаза. Тут уже против его замечания мне нечего было сказать, так и несу всякую чушь. Я и сама прекрасно понимала, только вот колебалась в искренности господина Ноа. А еще мысль о том, что он скорее хочет власти, чем моего расположения, не давала мне покоя. Лия, молча, поглядела на меня, и ободряюще положила мне на плече ладонь.
– Ты не обращай особо на Саргону внимание. Она сделать ничего не может, от того и корежится. Тем более, ты кашиасу. У нее шансов никаких. И господин Лахрет хороший человек, не стоит его так резко гнать.
– Он и тебе нравится? Забирай! Дарю!
– Лана, зачем ты так? – Лия печально моргнула, вызвав у меня приступ угрызения совести.
– Лия, неужели ты думаешь, что я отвечаю господину Лахрету взаимностью? – я возмущенно вздохнула и высоко подняла брови.
– Ты ничего об этом не говорила, - коротко ответила она и отвлеклась на поправление положенной мне под голову подушки.
– Но ты же у нас эксперт по определению симпатий! – не успокаивалась я.
– Ты хочешь услышать мое мнение о твоем поведении рядом с господином Лахретом? – Лия взвела тоненькие бровки и получала мой утвердительный кивок в ответ. – Я думаю, он тебе стал интересен. Ты очень смущаешься, когда он проявляет к тебе знаки внимания.
– Так вот! – сердито насупилась я. – Довожу до вашего сведения, что не питаю никаких иллюзий на счет многоуважаемого господина Лахрета Ноа!
– Нет, Лана, - упрямо закачала подруга головой. – Он по-настоящему хочет быть с тобой. Как ты этого не понимаешь? На него надо обратить внимание, особенно тебе…
– Спасибо за советы, будет время, подумаю! – сардонически заметила я, собрав губы в серьезную трубочку.
Что можно было ей ответить? Я знаю, что посторонние легко замечают чужие чувства. В своих сложнее всего разобраться. Когда-то я слышала выражение, что нет более глухого человека, чем того, кто не хочет слышать. Я не хотела слышать очевидного факта и всячески его оспаривала, отрицая любую возможность поверить. Я задумчиво отвернулась, поглядев на засыпающую у меня на ногах Забаву. Сейчас ту мало что беспокоило, кроме голода и желания поспать. Я погладила ее по голове и получила благодарное урчание. В комнате, где мы ожидали преподавателей, уже было не продохнуть. Ниясыти хотели спать и начали концентрировано источать свои запахи. Посторонние бы уже задохнулись от густоты ароматов, а наездники уже привыкли. Но вот сонное состояние, усиленное парой дюжин маленьких телец ниясытей влияло на всех. Вся группа осела вниз. Кто скрючился на креслах, кто сел прямо на пол, кто подпирал стены и кунял, а преподавателей все не было.
Пришли они только через полчаса. Рост и Ганаш не имели лица на себе. Наран тоже осунулся. Лахрет находился в легкой прострации. Видимо проблема оказалась серьезная.
Ятгор объявил об окончании экскурсии и велел всем шагать на стоянку флайеров. Мы возвращаемся назад в атконнор. Группа зашевелилась медленно и вяло. Все хотели есть и спать. Легкий перекус киргом не помог. Тем более надо было накормить малышей, которые чем дальше, тем сильнее требовали еды.
Я села на диване и попыталась встать. Не вышло. Слабость сводила мои попытки к нулю. Март подал мне руку и помог подняться. Простояла я ровно одну секунду и повисла на нем. Он хотел было взять меня на руки, но рядом, откуда ни возьмись, появился Лахрет. Не обращая внимание на удивленный возглас брата, легко подхватил меня на руки и понес на выход. Мне и оставалось, что изумленно воззриться на него. Это после тяжелого-то разгребания шалостей студентов! Где он взял силы? Нес он меня легко и не напрягаясь.
– Зачем вы? – прошептала я ему на ухо, обхватывая его за шею, чтобы ему было легче нести. – Я и сама могла бы…
– Мне не сложно, - ответил он, глядя вперед.
– Мне неловко. Что другие подумают?
– Они уже не думают, они знают, - ответил он так спокойно, словно я спросила его о том, как ему погода на улице.
– Что они знают? – я сделала вид, что не поняла.
– Что вы мне нравитесь, - опять он это сказал, словно пожелал мне хорошего здоровья.
Я насупилась и напряглась, съежившись на его руках. Что тут сказать? Разговор с Лией был тому подтверждением. Одна я признавать это упрямо отказывалась. На этот раз Лахрет глянул на меня, когда мы покинули помещения теплиц:
– Я не равнодушен к вам, иата. Я это искренне и от всего сердца говорю вам прямо сейчас и прошу вас не спешить отвергать мои чувства… - его руки крепче прижали меня к нему.
Мою челюсть опустило ниже плеч. Теперь только полный олигрофрен не сможет понять прямых слов. Никаких тебе уже намеков. Я уперто поджала губы, вперив в него недоверчивый взгляд.
– Разрешите спросить, господин Лахрет…
– Можно на ты…
– Вы, - словно я не услышала его последних слов,- гневаетесь на меня, за вчерашнюю мою шалость?
– Это вы о своем подслушивании?
– Да.
– Я не могу сердиться на… тебя, Лана, - он так трогательно произнес моё имя! - Когда мужчина любит женщину, он терпит все, что она говорит и делает, - от его слов сердце мое забилось быстрее, но разум словно оглох, так как я продолжала сомневаться.
Он только что прямо, без обиняков, признался мне в любви и сделал это так легко и спокойно, будто обсуждал вопрос о полете ниясытей. На его руках, я отчетливее вдыхала его аромат, который помимо моей воли дурманил мне голову, вызывал учащенное дыхание и сильное волнение. Его слова заставили сильно сжаться сердце. Почему я так сильно хотела ему верить? И почему я продолжала настоятельно ему не верить? Мы уже подходили к флайеру, когда он сказал:
– Сегодня я улечу. Случилось кое-что очень серьезное и это требует моего присутствия. Возможно, мы долго не увидимся… Прошу вас, подумать над моими чувствами к вам… Для меня это очень важно.
– Я не хочу вас напрасно обнадеживать, господин Лахрет, - спрятала я за его спиной свои глаза.
– А я многого и не прошу… Лишь не спешить, - он остановился возле широкого трапа и поправил меня так, чтобы увидеть мои глаза.
Поджав губы и сровняв линию бровей, я глянула в бездну его умных черных глаз. Вблизи его притягательный волевой подбородок, красивые полные губы, поджатые в решительную улыбку, сводили на нет все мои аргументы против. Сейчас я думать была не в состоянии. Правильно он сказал, чтобы я не спешила с ответом, наверное – это лучше всего.