– Ну что, сестрица! – он всегда меня так называл и мне это очень нравилось. – Летим вместе? Надо же как! А я и не предполагал, - он растянул лыбу до ушей.
Все вокруг с любопытством смотрели на нас.
– Я тоже не предполагала, - траурно ответила я.
– Полно тебе! Словно на свои похороны летишь! Чего это вы там перетирали с отцом и фаготом в сторонке? – любопытствовал братец. – И почему тебя взяли?
– А ты что, не слышал? Для королевы-ниясыти меня взяли, - буркнула я. – Скормят меня ей!
Брови Марта полезли вверх к затылку от изумления.
– Как для ниясыти-королевы?.. не говори так… Выходит…- он задумался и смолк.
Ну вот, и он все понимает. Одна я не в теме. Ну, чудесно! Чувствую себя совсем недалекой. В носу что ли поковыряться для правдоподобности? Слюнки по бородку попускать? Ах… как я себя чувствую припогано. Как же плохо ничего не понимать, не помнить и быть ведомой в стихиях событий. Куда ведет меня мой путь? Приходится смириться и импровизировать. Будь что будет. Так даже интересней!
Мы просидели в ожидании десять минут. Тут в салон зашел господин фагот. В руках он нес небольшую дорожную сумку. Нашел глазами меня. Подошел и поставил ее передо мной со словами:
– Ваши вещи, - потом выпрямился и обратился ко всем: - Мое имя Наран Ниасу. Это была наша последняя остановка. Теперь мы отправляемся прямо в атконнор Ир. Времени остается мало. Поэтому сразу по приземлении, покидаем флайер и организованной толпой отправляемся в гассэ, где будет церемония избрания и прием учащихся, - его голос звучал мелодично и приятно, не смотря на спокойную сдержанность и холодность. Может, в его крови много женских гормонов?
Когда он говорил, флайер завелся и поднялся в воздух. Внутри ничего не изменилось. Демпфера работали исправно. Инерции совсем не ощущалось. Я повернула голову в сторону смотрового окна, проходившего узкой полосой от верха до низа между двумя рядами сидений. Попыталась посчитать, сколько нас, пассажиров. Насчитала пятьдесят четыре.
– Это касается и вас, госпожа Лана, - услышала я и поняла, что что-то пропустила.
Я сделала вид, что уяснила. Господин фагот неодобрительно хмыкнул, развернулся и ушел в рубку пилота. Сразу стало легче дышать. Почему-то этот человек вызывал у меня приступ немоты и паралича. Брр. Неприятное чувство. Что за человек?! Я покосилась в сторону двери в рубку пилота и обратилась к Марту:
– А чего он сказал после фразы «прием учащихся»? А то я прослушала.
– Он сказал, чтобы ты не искала себе приключений на попу и шла за ним везде, - Март сделал довольную физиономию.
– Так прям и сказал?
Тот ехидно лишь ухмыльнулся. Вот же! Так бы и натерла его моську перцем! Юродничает тут в такой момент для меня нелегкий. Я обреченно вздохнула и снова уставилась в окно. Мимо проносились разнообразные деревья. Мы летели не сильно высоко над землей. Рядом с флайером мелькнул стальной силуэт. За нами летел тот ниясыть. Быстро летел. Я удивилась. Скоростной, однако. Через минуту он исчез из обзора. Мысли меня затянули в глубокое раздумье о моем будущем. Говорят, что если ты знаешь свое прошлое, можно узнать и свое будущее. Но я не знаю своего прошлого. Неужели у меня нет будущего? Да нет! Нет будущего только у того, кто не живет. У меня оно есть, только я не знаю его, как не знаю и своего прошлого. Я не помню того, что сформировало мой характер, мой способ мышления. Не помню материнских рук… и тут мне стало так больно от этой мысли. Именно от нее. Но почему? Мама. Это тот человек, который тебя очень любит. Кто тебе отдаст самое последнее. Кто займет твою сторону, пожалеет, поймет… Откуда я это знаю?
Я не заметила, как мое лицо стало печальным. Не заметила и того, как мы влетели в пределы города, хотя глядела в смотровое окно. Словно все исчезло вокруг меня. Мозг отключился от действительности, погрузив в мир вопросов и печали. В своих раздумьях я не заметила и того, как мы приземлились, как все покинули пассажирский отсек. Словно меня выключили.
– Лана? – услышала я рядом чей-то голос и вздрогнула, будто меня кто-то треснул по голове.
Меня звал Март.
– Лана, - повторил он снова, - сестрица, ты чего? Нам уже пора на выход.
– А? – меня медленно всасывало в реальность.
– Нам пора на выход, - Март нахмурился.
– Ага, - и я оглянулась.
Мы были последними. Как только я встала, открылась дверь рубки пилота. Оттуда вышли господин фагот Наран и пилот.
– Идем, - взяв меня под руку и подобрав мою сумку, произнес Март.
Я послушно потянулась за ним, оторвав взгляд от рассматривающего нас фагота. Март спрыгнул с последней ступени трапа и, весело махнув мне, направился в сторону-у-у… Тут я потрясенно выдохнула. Я стояла на большущей стоянке флайеров перед невероятной красоты зданием. Оно было похоже на огромный парусник, точнее паруса от парусника, белые, как облака. А вверху, вместо мачты и натяжек, множество небольших и узких платформ, фигурных и узорчатых. На этих платформах восседало множество ниясытей, тех самых, о которых мне сказал Род и похожих на того, что был с нами в поселке Со. Одни сидели на тех платформах, другие парили в небе. Это зрелище завораживало! Целый мир летающих стальных существ! Невероятно!
Я от потрясения распахнула рот и не могла двинуться с места.
– Смотрите, госпожа Лана, а то мошка в рот залетит, - услышала я рядом насмешливый голос фагота и резко зыркнула на него, постаравшись сделать свой взгляд как можно пламенней и сердитей – не хочу, чтобы он надо мной насмехался. Это на него совсем не подействовало, а наоборот раззадорило. – Полюбуетесь потом этим дивным видом, - он так мило улыбался, что я растеряла всю свою грозность.
А особенно меня разоружили такие милые ямочки на его щеках… Как можно было сердиться на такого милого человека? Он подошел ближе и слегка подтолкнул меня в спину, побуждая идти вперед к тому невероятному зданию. Послушно зашагала вперед, но продолжала смотреть на небо, на восхитительных ниясытей, парящих в небесах. А зря. Надо под ноги было смотреть больше, а не рот разевать. Не прошла я и десяти шагов, как встретила гостеприимный бордюр, радостно раскинувшийся у меня на пути. Я так лихо растянулась, что даже хекнуть не успела. Лежу, значит, я на животе и диву даюсь, как это я умудрилась уже с самого начала так замечательно опозориться? Нет, ну, правда, у моих ног явно другая жизнь! Или глаза не на том месте? А может, мне надо глаза еще в другое место вставить? Если бы только это было возможно, так тогда бы я не спотыкалась. Ушибла коленку, свезла правую ладонь. Падение меня немного отрезвило. Я зашипела и приподнялась на локтях. А потом! Сильные руки подхватили меня за плечи и подняли на ноги так легко, словно я пушинка. Я ахнула и встревожено обернула голову. Это был господин Наран.
– Будьте осторожны, госпожа Лана, - он продолжал приветливо улыбаться.
Я опустила смущенно глаза. Вот же раззява! Надо срочно собраться. Но двигаться дальше я снова отказалась. Теперь от стыда. Потупила глаза в землю и стою, на ногах туфельки рассматриваю. Тогда Наран подхватил меня под локоть и буквально потащил меня к парадному входу в этот атконнор. Я семенила за ним, приноравливаясь к его широкому шагу, но глаз не поднимала. Он завел меня на минутку в комнату, куда уже зашли и остальные мои спутники по флайеру. Все уже были одеты в белые накидки. На меня, растерянную, тоже натянули это светлое облачение, и повели дальше. Я лишь иногда вскидывала голову на господина фагота, ожидая, что он меня бросит. Но нет. Он целеустремленно смотрел вперед и вел меня к огромной широкой арочной двери, куда стекалось множество нарда. Странно было как-то. Глядя на этого совсем чужого мне человека, далекого от меня, от моей жизни, глядя в его устремленные, решительные глаза, плотно сжатые губы, слегка нахмуренные брови, мне становилось не так страшно. Когда я отрывала взгляд и переводила его на окружающих, всё смешивалось в сплошное разноцветное месиво, и голова начинала кружиться, а ноги спотыкаться… Тогда я снова глядела в его спокойное лицо и спасалась в нем. Так было легче. А он не отпускал меня. Так крепко держал. И тут в уме всплыла мыслишка, легкая и далекая, но такая яркая, как вспышка: не хочу, чтобы он отпускал моей руки никогда. От нее я вздрогнула и заставила себя отвернуться. Как часто я думала о своем одиночестве в чужом мире, одиночества, которого никто не мог понять. Особенно больно было от того, что я умудрялась быть одинокой среди заботливых и добрых людей. До рези под лодыжкой хотелось мне иметь рядом того, кто бы всегда находился рядом и понимал меня, а не постоянно удивлялся моим «выходкам». Но что это я раскисла?