— А почему твои две ноги заканчиваются сдобными булочками, а мои полторы — волосатой задницей?
— И еще пять часов в клинике, кстати, — мстительно напомнила Кадди, проходя в ванную.
— Не ставь мне условий, оккупант! Кстати, потомство вот-вот уделает диван чьей-то косметикой.
— Отбери у нее помаду! Ты уже вычистил свои тайники с наркотой? Она ведь найдет…
Уилсон поспешил оставить своих друзей вдвоем, аккуратно сложив мокрые сумки в прихожей. «Какой я молодец, — радовался онколог, выруливая с трудом по залитой дождем дороге, — может быть, они найдут общий язык — стоит им оказаться под одной крышей! Ну, или, — он нахмурился, — буду на это надеяться».
Грегори Хаус всегда считал своего друга очень, очень наивным.
Спустя полчаса после того, как Уилсон покинул «гостеприимный» дом Хауса, на территории этого дома разыгралось настоящее сражение. Двое взрослых людей с упоением ползали по полу с восковыми мелками, деля территорию. Хаус считал, что таким образом он пережидает приступы боли из-за резкого снижения дозировки викодина. Кадди была уверена, что война — лучший способ окончательно поставить заносчивого диагноста на место и разрушить ту ауру привлекательности, которая в последнее время заставляла ее думать о нем.
— Так, — кряхтя, поднялся Грег с пола, и схватился за спинку дивана, — вот это — Святое: диван и окрестности.
— А где я тогда буду спать? — поинтересовалась Кадди. Хаус махнул рукой в сторону спальни:
— Здесь буду жить я. Здесь будут валяться мои грязные носки, моя китайская лапша и порнуха. Только ради тебя, мелкий упырь, — обратился Хаус к Рейчел, — я перепрятал Викодин в действительно надежное место.
Ответом доктор Кадди была не удовлетворена. Она слишком давно знала Хауса, и была уверена: более чем о половине своих сверх секретных заначек он уже забыл, а лежать в этих закромах могло все, что угодно. «Диплацин, фенамин… — вздохнула Лиза, методично обшаривая полочку под раковиной, — травка была бы наилучшим вариантом, невинным, по крайней мере». Озаботившись безопасностью Рейчел, да и себя, Кадди начала свои поиски с ванной.
Только через несколько минут она обратила внимание на то, что Хаус ничего не сказал ей по поводу ее вмешательства в его частную жизнь. Кадди даже стало стыдно за себя. «Все-таки это его дом, — напомнила она себе, — не буду уподобляться своему Альтер-эго — злобной мегере из госпиталя».
— На кухне в банке с рисом столетней давности, — услышала она голос Грега, — где-то на донышке лежит бумажка. В бумажку завернуты четыре таблетки.
— Никаких колес, пока мы здесь, — категорично заявила Лиза, и Хаус скривился:
— Одержимая наркофобией! На этой бумажке — мой пин-код. Мне он нужен.
Когда Кадди, прокляв все на свете, вернулась в гостиную, Хаус спал. Она замерла на месте, лихорадочно пытаясь понять, что же ей делать теперь, но так и не смогла придумать ничего умнее, чем замотать его босые ноги пледом. Рейчел тоже спала в своей коляске. Кадди скептически оглядела пространство, и отправилась в спальню — раскладывать вещи.
Ей совершенно не хотелось спать, напротив, она была полна кипучей энергии, и, немного посовещавшись со своей совестью, решила не трогать личных вещей Хауса ни под каким предлогом, а вместо этого приготовить что-нибудь поесть, и тем самым отвлечь себя от скуки и любопытства. На готовку — то есть, на поиски продуктов в морозилке, их разогревание и последующее перемешивание — ушло около пятнадцати минут. Усталость навалилась на Кадди, едва она выключила плиту. Энергичность испарилась, как будто ее и не было.
— О, тут еда, — раздался заспанный и немного хриплый голос Грега, и сам он появился в дверном проеме, — что это?
— Рыбные палочки и гавайская смесь, — мстительно ответствовала Кадди, — и яичница. Больше у тебя ничего не было. Угощайся на здоровье, а я помоюсь, и лягу спать.
Кадди удалилась. Хаус, убедившись, что она ушла достаточно далеко, осторожно погладил спящую Рейчел по плечу.
— Только не выдавай меня, — шепотом сказал он, — у меня там заначка под матрасом.
— Вы же должны быть дома, с доктором Кадди, — на следующий день удивился Тауб, внимательно всматриваясь в лицо Хауса. Форман улыбался, Тринадцать — тоже. Грегори Хаус запрокинул голову назад и поморщился.
— Сегодня умрет страшной смертью один болтливый онколог, — сообщил он в пространство, — у нас пациент. Это достаточно веская причина, чтобы я был на работе?
— В девять утра, — захихикал ехидно Форман, прикрываясь журналом «Новости Стоматологии».
Грег постучал тростью по столу.
— Меня выжила нахальная стерва, — пожаловался он, и уселся в свое кресло, — она постоянно ноет, требует секса, еды и сериалов. Джон Стоун, двадцать три года, менеджер по продажам, отказала печень. Идеи есть?
Переглянувшись, его подчиненные открыли свои папки. Хаус постарался не делать слишком довольное лицо. «Ох, Джимми, — коварно строил он планы на обеденный перерыв, — попадись мне только!».
Но он забыл обо всем, едва только увидел своего нового пациента. Джон Стоун сидел перед ним на краешке койки, руки его были в наручниках, рядом спали два потрепанных жизнью детектива. Хаусу показалось, он за последние дни узнал всех и каждого во всем округе, а то и во всем штате, кто носит при себе жетон. Один из детективов немедленно вскочил — словно кто-то щелкнул тумблером, и включил полицейского.
— Я — детектив Оуен, это мое удостоверение, это мой напарник.
— Я доктор Хаус, это моя дурь, это моя трость, — в тон ответил Хаус, тряся в левой руке викодином, в правой — тростью. А это — он показал тростью на Стоуна, — мой пациент.
— Извините, сэр, — напарник поднялся со стула, — мистер Стоун под постоянным наблюдением полиции, как особо опасный рецидивист.
Форман хмыкнул.
— Менеджер по продажам? — Хаус посмотрел в историю болезни, — это он сам заполнял?
— Мне показалось, писать в графе профессия «барыга» — немного провокационно, — тут же вмешался Стоун, и протянул правую руку доктору Хаусу, — Джонни.
— Джонни Зеленая Долина, — тут же встрял детектив Оуен, — третья ходка за хранение и сбыт в особо крупных размерах…
— Плантация, двадцать сортов, полтора гектара в условиях города, — с гордостью вставил Джонни, — и, сэр, новый сорт! Сейчас… — он покосился на детективов, — в разработке.
Хаус молча вышел из палаты, и Тауб рванул за ним. Хромая, Грег увеличивал скорость.
— Вы не можете просто взять и уйти, — Тауб перегородил Хаусу дорогу, — и, кстати, я не замечал в вас особой неприязни к ботаникам-травоведам.
— Ты еще здесь? — Грегори Хаус вытаращил на Тауба глаза, и открыл рот, изображая крайнее изумление, — а кто же тогда делает тест на токсины, наркотики и ВИЧ, пока Большой Босс идет грабить пролетариат на предмет пожрать?
Тауб страдальчески вздохнул, возвращаясь к Джонни и его незадачливому конвою.
— Как будто тебя дома не кормят, — пробурчал Уилсон, доставая свой «запасной» сэндвич.
— А с чего ты взял, что эта женщина будет для меня готовить? — поинтересовался Хаус с набитым ртом, — в этом доме только микро-Кадди питается нормально, потому что ей много не надо.
— Попроси ее, — пожал плечами Уилсон, — просто скажи, что был бы рад отведать что-нибудь, приготовленное ее руками. Возьми инициативу на себя — хоть раз в жизни не в чем-то противоправном.
— Угу. Кстати, о противоправном: у меня там пациент, — как бы невзначай добавил Грег, — если у тебя есть лишняя пара тысяч, я мог бы договориться по оптовым ценам скупить травы для больницы… на пробу, ладно? Готов быть дегустатором.
«Период запоя сменился травокурением», прокомментировал Джеймс про себя. С другой стороны, Грегори Хаус перестал принимать Викодин горстями, а ради такого можно было бы терпеть даже всегда обкуренного Хауса.
— Эй, ты здесь? — нетерпеливо окликнул вдруг Хаус, — я тебе про пациента. Не посмотришь свежим взглядом — у него часом нет рака печени?