Тринадцать безуспешно репетировала свою речь, знаменующую отказ на предложение руки и сердца. «Сладкий, — она приняла самую соблазнительную позу и включила задорную, страстную восточную мелодию, — зачем нам связывать страсть узами брака?». Потом она становилась скорбной, несчастной жертвой: «Я не хочу, любимый, чтобы ты женился на мне только из-за того, что…». Параллельно с этим занятием Тринадцать отчаянно полировала пилочкой ногти на ногах и читала историю болезни Джонни Стоуна.
Джонни Стоун стонал от приступов боли в правом подреберье. Больше всего на свете он хотел сейчас оказаться в своей уютной квартирке — если чиллаут прямо среди плантаций марихуаны можно было назвать квартиркой. Еще Джонни Зеленая Долина мечтал свернуть косячок, обнять Люсию и пересматривать любимый фильм — что-то про громадных подземных червей.
Принстон жил своей особенной жизнью в межсезонье — лето заканчивалось, осень еще не окончательно вступила в свои права. Кленовые листья, листья каштанов, запах колбасы-гриль на углу, запах костров, запах листвы и сырости. «Запах разлуки» — патетически заметила Лиза Кадди, выглядывая из окна, и тут же разревелась.
«Сегодня уедет, — подумал в эту же секунду Грегори Хаус, — сейчас, пока меня нет дома».
========== Редкий случай ==========
Мелкие тучки затянули вечернее небо, и подул пронизывающий ветер. Случайные прохожие кутались в плащи и куртки, и старались быстрыми перебежками избежать прямого столкновения с разбушевавшейся стихией.
В подвальчике на углу улицы пуэрториканцев и китайских магазинчиков, затерянный во времени и пространстве, обретался совершенно иной мир. Там, на подпольных плантациях, дожидаясь уже заранее отмечаемого освобождения Джонни, сидели четверо его друзей, и неторопливо раскуривали косяк. Три девчонки и один специфического вида молодой человек улыбались и неспешно что-то обсуждали. Все это происходило в своеобразной комнатке, отгороженной от подвальных зарослей занавеской из яркого ситца. Этнические украшения в бесчисленном множестве, развешанные по стенам, яркие ковры, коврики и разноцветные подушки — все говорило о том, что здесь живут люди, больше всего на свете ценящие комфорт.
Грегори Хаус нарушил покой этой обители невольно, постучав в дверь под скромной вывеской «Зеленая Долина».
— Поздние гости — восхваление от кармы, — прочитала одна из девиц откуда-то, и подняла глаза на свою подружку, с ног до головы в пирсинге и татуировках.
— Это Джонни? — слабо поинтересовалась Люсия с дивана. Парень уверенно поднялся и пошел в сторону выхода в коридор.
Доктор Грегори Хаус парня не впечатлил.
— Джонни нет, не продаем, — сообщил он бесстрастным тоном, — можете оставить заказ.
— Я контроль качества, у меня ревизия, — возразил Хаус, не делая ни единого движения, — Зеленая Долина может лишиться шамана. У вас тут причина того, что Джонни болеет. Я доктор.
Парень очень медленно закрыл за Грегом дверь. Он напомнил Хаусу Катнера, и на мгновение внутри диагноста вздрогнуло чувство особой досады, потому что Грегори Хаус верил в свое могущество изменять человеческие судьбы.
— Кто из вас, тунеядцев, Люсия? — задал вопрос Грег в пространство. Через пару минут с дивана поднялась тонкая рука, — где жил Джонни до того, как его арестовали?
— Везде, — последовал ответ с заметной паузой, — везде вокруг.
Хаус проигнорировал заросли конопли, схемы рассадки сортов, заметки юных ботаников, и пошел в сторону маленького закутка, где у обкуренных хозяев имелась кухня. Ему оказалось достаточно распахнуть холодильник, и остальные открывающиеся двери лишь подтверждали первые догадки.
— У кого из здесь присутствующих диабет? — крикнул он по-испански. Рука Люсии вновь взметнулась вверх, — что из углеводов ты ешь?
— Батончики мюсли, — немедленно ответила другая девчонка, — и иногда салат с коноплей.
— Диета Аткинса, — добавил другой обкуренный голос, и Хаус услышал звон пирсинга и прочих туземных украшений, — она только мясо и ест.
— И яйца. И паштет.
«Ага, — мозг Хауса уже просчитал пути решения первой части задачи, — избыточный белок и распад на кетоновые тела». Грег потрогал хлеб: он был уже совсем черствым, а вторая буханка заплесневела. Зато на столе в избытке стояли орешки, нарезки рыбы и сыров. «Недостаток в углеводах объясняет его тягу к какао, — улыбнулся диагност, — а резкое повышение глюкозы в крови — причина его отличного настроения».
Грегори Хаус обошел кухню еще несколько раз. Он понюхал кальяны, расставленные по размеру, на полке. Он внимательнейшим образом изучил какие-то немногочисленные книги, лежащие на столе у диванов. Пришлось, правда, отказать себе в удовольствии тут же выкурить один из двадцати сортов Зеленой Долины. Хаус не мог себе позволить одалживаться у сопляков, а денег ему было категорически жалко.
Но потом он присмотрелся к друзьям Джонни. У парня явно недавно было заболевание печени, однако конченым наркоманом он не выглядел. Легкая желтушность и темные белки глаз подсказали Грегори Хаусу диагноз. Все четверо непрестанно почесывались. Ну и естественно, все четверо были обкурены до полнейшего просветления, и им было решительно наплевать, что тут делает этот странный посторонний незнакомец. Хаус мог поклясться, приятели сидят в таком положении уже несколько месяцев, и мир за пределами их тихой плантации, их уголка природы — абсолютно им не интересен и не нужен.
Грегори Хаус показался всем четверым чудным созданием другого мира. В мир плавных и медленных движений ворвался хромой, грозный, синеглазый демон, и чего-то хотел от них — а чего, объяснять не собирался.
А посторонний незнакомец тем временем вел себе все более странно. Не найдя ничего съестного на свой вкус в холодильнике, он старательно обыскал какие-то пакеты — очевидно же, что кроме мусора там ничего быть не могло. Население Зеленой Долины недоумевало.
— Привет, — поздоровался с ним, наконец, парень, — меня зовут Равшан. Могу я вам что-нибудь предложить? Может, косячок?
— Не искушай меня, мракобес, — ответствовал, кривляясь, синеглазый демон, — что у тебя было с печенью?
— Отравился, что ли, — доброжелательно ответствовал Равшан, — а как ваше здоровье?
— Встаю писать по ночам, и волосы на ушах поседели, — услышали растаманы в ответ, и это повергло их в окончательный ступор. Первой захихикала та девчонка, которая сидела и читала про карму. Спустя три минуты от хозяев плантации нельзя было добиться ни единого внятного слова.
И тогда Хаус и увидел, как с шеи Люсии сваливается какой-то бедуинский амулет.
— Возьмите на память, — пуэрториканская красавица засияла улыбкой, и протянула медальон Хаусу, — на память. А вы нам что-нибудь оставьте, если хотите.
— Гешефт не устраивает, — возразил Хаус, и двумя пальцами взял амулет, — ты его, наверное, часто роняешь, где попало? — Люсия, все еще улыбаясь, кивнула, — и часто носишь чужие побрякушки и даешь носить свои? — трое слушателей уставились на подругу, она, словно зомби, опять кивнула.
— Это я принес медальон, — сообщил, помолчав, Равшан, — дал ей погонять малец.
Хаус тяжело вздохнул. Объяснять любителям этнических поделок, что из ядовитых частей скорпионов делать украшения не стоит, и уже тем более не стоит закупаться ими в общине вуду, было явно бесполезно. Оставалось надеяться, что впредь им не попадутся дохлые каракурты под руку, и что у Джонни еще не начался токсический кумулятивный цирроз.
Телефон едва работал.
— Биопсия печени взята! — бодро ответствовала Тринадцать, — думаю вызвать лабораторию для…
— Нет надобности, — хмыкнув, ответил Хаус, — вызывай специалистов по ядам насекомых. Почитай насчет накопления токсических продуктов распада в гепатоцитах.