Выражение лица Хиддукеля предвещало бурю.
— Мне случалось видеть драгоценные камни, маг. Зачем ты своими играми тратишь впустую мое время?
— Посмотри внутрь, господин, — вкрадчиво сказал Балькомб. Он придвинул зачарованную в драгоценном камне темницу поближе к монете.
Золотая безделушка перевернулась на ладони Балькомба. Коварное лицо Хиддукеля, прищурившись, смотрело в глубины камня.
— Я вижу лицо симпатичного молодого человека. Оно мало чем отличается от лиц других, которых ты поставлял мне и ничего не говорит о его душе, — скептически сказал он.
— Ах, но посмотри в его глаза, — нараспев произнес Балькомб. — Это не лицо обычного сапожника или уличного бездельника. Это Ростревор, единственный наследник лорда Карстона. Вскормленная Кодексом и Мерой Соламнийских Рыцарей, его душа чиста и верна, как горный ручей. Готов поспорить, что на всем Кринне мало найдется таких незапятнанных душ, — он сделал эффектную паузу. — Я даю его тебе…
Даже лукавая сторона Хиддукеля едва ли могла скрыть его жажду обладания.
— …в обмен на одну последнюю услугу.
— Ты помнишь, кто здесь устанавливает правила?
— Я никогда об этом не забывал.
Пристальный взгляд Балькомба уставился на монету. Нельзя выказать слабость, напомнил он себе.
— Я честно служил тебе десять лет, обменивая души на жизнь, которую ты мне вернул. В тени башни ты поклялся помочь мне осуществить месть за то, что со мной сделали в Башне Высшего Волшебства во время Испытания. Сейчас я прошу выполнить данное обещание. Предоставь мне место Ладонны в Конклаве Магов.
Хиддукель был ошеломлен.
— Это невозможно!
— Нет ничего невозможного для бога.
Хиддукель понял, что стоит на грани ловушки. Ожившее на монете лицо погрузилось в раздумья.
— Ты — бог зла. Ладонна — первая среди черных мантий. Подумай об этом. — Балькомб снова поднес рубин к глазам Хиддукеля, алые блики света безумно танцевали на стенах.
— Когда?
Балькомб проглотил торжествующую улыбку.
— Я вызову тебя из храма, как обычно. Тогда мы сделаем обмен.
Монета перевернулась обратно непокорной стороной.
— Мне необходимо время, чтобы подготовиться! Ладонна не дура!
— Но, конечно, она не может равняться с богом, — слушая слова, которые он произносит, маг внутренне задыхался от собственной дерзости. Не слишком ли он перегнул палку, испытывая тщеславие Хиддукеля, когда был так близок к получению того, что хотел?
— Поосторожнее, смертный, — жестким тоном предупредила монета. — Я не так легко впадаю в ярость, но ты провоцировал меня слишком долго и упорно. Это не я в долгу у тебя, а ты у меня. Пока этот паритет сохраняется, все, что я дал тебе, может быть мною же и отобрано, включая твою жизнь. Подумай об этом до того, как соберешься еще раз засомневаться в моей силе.
Балькомб действительно никогда не испытывал силу Хиддукеля на Кринне, но то, что он видел в прошлом, было внушительным. Он знал, что Хиддукель вполне может воплотить свои угрозы в жизнь, если не самостоятельно, то через других последователей. Немногие люди открыто поклонялись хитрому богу торговли, но у Балькомба были серьезные основания предполагать, что многие, так же как и он, служили ему тайно. Не раз в прошлом Хиддукель требовал, чтобы Балькомб доставил ему душу определенного человека. Хиддукель никогда не говорил об этом, но Балькомб не сомневался, что эти жертвы были последователями Хиддукеля, которые его предали или вызвали у бога неудовольствие. Мысль, что такие убийцы, как он, могли бы скрываться в его собственной тени, отрезвила Балькомба. Тем более, что смерть означала, что его душа станет утехой злому богу.
— Прошу прощения, Хиддукель. Мысли о моей окончательной мести, которая так близка, сделали мои речи безрассудными. Ты знаешь, что все эти десять лет я честно служил тебе. Я прошу только то, что ты сам пообещал мне. И подумай еще об одном — тебе не помешало бы иметь преданного слугу в таком высоком положении, как член Конклава Магов. Мы оба могли бы получить выгоду от этого.
Балькомб знал, что лучший способ оградить себя от гнева Хиддукеля — обратить внимание бога на что-то другое. Как обычно, лучшей приманкой оказывались две вещи, которые бог жаждал после душ: выгода и власть.
— На самом деле, — изрекло веселое лицо с монеты. — Я много думал о тебе все эти годы. Ты — очень перспективное вложение.
Но затем монета снова перевернулась, показывая строгое лицо. Балькомб знал по опыту, что это означало трудные переговоры по контракту. Строгое лицо управляло более серьезными сделками, чем веселое лицо. Но также это означало, что сделка будет заключена на значительно более высоких долях.
— Однако, не обманывай сам себя, — прорычало лицо. — Существуют и другие, кто жаждет должности Ладонны. Некоторые из них могут заслуживать ее больше, чем ты. Кое-кто более предан, кое-кто более почтителен. Почему я должен одобрить именно твою кандидатуру?
Как всегда, когда он говорил с Хиддукелем, разум Балькомба напрягался в сосредоточении.
— Другие могут жаждать должности, но мне необходима месть. Мы оба знаем, что однажды пообещав, ты должен выполнять свои обязательства. Я долго терпел, Хиддукель, но я жду уже слишком долго. И теперь я принес тебе душу, какую ты не видел уже очень долгое время.
Монета прервала Балькомба прежде, чем он смог договорить.
— Что ты знаешь о времени, человек? Я прожил такое количество времени, что ты не в состоянии себе это вообразить. Меня изгнали из твоего мира, отобрали души, которые я жажду в течении такого долгого времени, что не хватит лет, чтобы измерить его. Что такое твое ожидание, по сравнению с моим? Эти патетические просьбы не производят на меня впечатления.
— Но твое время не имеет никакого отношения ко мне, — ответил Балькомб. — В отличие от тебя, я старею. Мое время в этом мире ограничено. Чем дольше ты будешь медлить с реализацией моей просьбы, тем меньше времени я смогу прослужить тебе в высоком положении. Подумай о душах, которые я мог бы послать тебе, если буду сидеть в составе Конклава. Удовольствие от них не сможет сравниться ни с чем, что ты когда-либо испытывал. И мы могли бы начать прямо с Ладонны. Мы оба получили бы то, что хотим больше всего.
Годы опыта научили Балькомба играть на жадности Хиддукеля наиболее эффективным способом. Если бы его слова не убедили бы бога, он нашел бы другие. Балькомб не сжигал позади себя всех мостов, но он не мог придумать более убедительного аргумента против бога, который промышляет ловлей душ.
Монета, щелкнув, перевернулась на веселую сторону. Балькомб безуспешно попытался поймать ее и вынудить строгое лицо остаться, но он был слишком медленным. Теперь он понял, что веселое лицо, несклонное заключать такие серьезные договоры, прервет переговоры.
— Принеси душу в назначенное место, где я смогу изучить ее более близко, — с улыбкой сказала монета. — Тогда мы рассмотрим эту проблему более подробно.
Затем рот закрылся и металл в руке Балькомба снова стал гротескной монетой.
Не уверенный в том, расстраиваться или ликовать, Балькомб зажал монету в руке. Бог не дал ему никаких новых обещаний или гарантий. В то же самое время его просьба не была полностью отвергнута и только это одно было хорошим знаком. Пока Хиддукель желал подумать над перспективами, была причина надеяться на хороший исход.
Потянувшись своим мускулистым телом, Балькомб вернул монету в потайной кармашек, затем осторожно поместил драгоценный камень души обратно в тайник.
Теперь, сказал он себе, надо подготовить алтарь к церемонии, которая доставит душу сквайра Хиддукелю. Балькомб знал, что церемония должна пройти безупречно, потому что вряд ли когда-либо такая привлекательная душа еще раз попадется ему в руки. Однако, с этим были трудности, так как алтарь не находился в замке. Не желая рисковать случайным обнаружением алтаря, маг не мог его разместить непосредственно в городе. Если бы его нелицеприятные занятия или даже его поклонение Хиддукелю были бы раскрыты или рассказаны лорду Карстону, то карьера и, вероятно, его жизнь, подойдут к концу. По этой причине алтарь был хорошо спрятан в нескольких километрах от города в труднопроходимой местности гор Восточной Стены.