— Да-да-да!!! — весело и громко, чтобы его голос не затерялся в образовавшемся хохоте, воскликнул Роман. — Аккуратно так, четко пополам: половина лица белая, а половина красная-красная, ну просто как панцирь у вареного рака!
Компания захохотала еще сильнее.
В то лето, о котором вспомнил коренастый мужчина, у Кирилла очень неудачно сгорело на солнце лицо и он три недели ходил так, что если кто-то смотрел на него слева, то видел совершенно прежнего Кирилла, если же тот поворачивался правым боком, то он также видел прежнего Кирилла, но с настолько основательно сгоревшей на солнце кожей лица и шеи, что даже для стоявшей тогда жаркой и солнечной погоды ожог был необычайно сильным. Но более всего окружающих впечатлял вид анфас, где белесая кожа левой стороны его лица четко, как по линейки, граничила с ярко-красной обожженной правой половиной. В то время лицо Кирилла, и без того крайне несуразное, вызывало совершенно разнообразные реакции: от испуганных восклицаний особенно впечатлительных женщин, до откровенного хохота прямых по характеру и свободных в выражении своих эмоций молодых людей. Наблюдать все это было мучительно тяжело для Кирилла: как и многие люди с сильно развитым эгоцентризмом, которых бог при этом наградил нелепой внешностью, он болезненно переносил любые насмешки и колкости в отношении своего внешнего вида. Особенно же тяжелым для его ранимого самолюбия оказалась последняя, третья неделя, когда помимо ожога, который к тому времени сделался уже бардовым, вся левая сторона его лица начала облазить двумя-тремя слоями кожи зараз.
Заливаясь от смеха, Роман обвел взглядом компанию: никто не сдерживал эмоции — все, включая и Николая Петровича, просто и совершенно по-детски веселились. Внезапно сильнейшая тоска сдавила ему грудь, внутри все сжалось и замерло; в голове начали рождаться назойливые мысли, которые быстро заняли все его сознание. «Какие веселые, интересные и энергичные люди окружают меня. В этом коллективе мне легко работается, меня уважают, и вот сейчас я оставляю все это. Для чего? Правильно ли я делаю?», — эти гложущие душу сомнения так неожиданно возникли в его голове, что он резко изменился в лице. Оно выразило глубокую задумчивость, но лишь на секунду — превозмогая себя, он вновь улыбнулся.
— Интересно, как он так сгорел? Это сколько же надо было в одном положении пролежать? — попытался вопросом сменить направление своих мыслей Роман, чтобы как можно скорее отогнать нависавшую над ним тоску.
— Да пьяный, наверное, уснул, — ответил коренастый мужчина. — Трезвый ты так не сгоришь.
— А где друзья-то были? Оттащили бы его, или накрыли на худой конец, — сказала девушка в платье.
— Какие друзья?! Один, наверное, напился и заснул на солнце, — с усиливающимся раздражением в голосе отозвался коренастый мужчина. По всему было видно, что он недолюбливал Кирилла, что даже заключалось здесь что-то личное.
Он хотел еще что-то добавить, и уже открыл было для этого рот, как дверь резко раскрылась, и в кабинет вошел Кирилл. Вся веселость и смех, царившие вокруг еще секунду назад, вдруг пропали — продолжить тему никто не мог.
— Весело тут у вас. Даже в коридоре слышно, — пройдя за стол, произнес Кирилл почти в полной тишине. На его лице изобразилась искусственная улыбка, призванная скрыть вырывавшееся наружу внутреннее раздражение ее обладателя.
— Рома анекдот смешной рассказал, — зачем-то вставил коренастый мужчина.
— Да ну! Расскажи тогда и мне тоже!
— С удовольствием, но боюсь, всем остальным будет уже неинтересно его слушать, — спокойно парировал Роман. — Я обязательно расскажу тебе его позже.
— Да, расскажет позже, а сейчас давайте уже пить чай, — поспешил закрыть тему Николай Петрович.
Все дружно поддержали его предложение, и каждый попытался занять себя чем-нибудь. Девушки принялись убирать со стола пустые блюда и упаковки, коренастый мужчина зачем-то вернулся за свой стол, а Роман включил чайник, стоявший на соседнем столе и, взяв несколько листов бумаги, стал накладывать торт, используя их в качестве тарелок. Вода в чайнике была горячая и к тому моменту, когда Роман разложил торт, уже вскипела. Все расселись и пауза в разговоре, которая являлась вполне естественной, пока убирали лишние предметы со стола и разливали чай, в установившейся тишине начинала уже вносить дискомфорт.
«Надо спросить у Николая Петровича про отпуск», — придумал, как завязать беседу Роман, но так и не успел задать свой вопрос.
— Я же тут на рыбалку ездил, — опередил Романа Николай Петрович. По своей прямоте и открытости он терпеть не мог продолжительных пауз и в таких случаях старался их поскорее заполнить своими историями, впрочем, всегда интересными. — Сплавлялись по Ч-е. Рыбы наловили! Прямо с лодки так хорошо клевала. Закидываешь удочку и через раз хариуса вытаскиваешь! Здоровые, величиной с…