Тишка со всем соглашался. Он одобрял Генкины сообщения мурлыканьем.
Мужественно проглотив хлореллу, Гена присел на корточки и вытащил из-под стола тарелку с котлетой.
— Иди сюда, Тишенька, иди сюда, миленький, — ласково поманил он кота.
Тишка обнюхал котлету, но есть не стал. (Он уже съел перед этим Генкин завтрак и обед.)
— Ты что же это? Предаешь меня, да? — завопил Гена. Он чуть не плакал от обиды. Испуганный Тишка шмыгнул под шкаф. Но Гена решил не сдаваться. Он вытянул кота за хвост и приволок его к тарелке.
— Ешь, ешь, предатель! — приказал он.
Таким вот, сидящим на корточках, с протестующим котом в руках, у тарелки с остывшими котлетами, и застала голодающего Гену мать, прибежав на шум из кухни.
Пришлось во всем признаться. Под угрозой, что будет выброшена в окно вместе с аквариумом и хлорелла, если он сейчас же не станет есть, Гена согласился на пирог.
И хотя яблочный пирог был гораздо вкуснее хлореллы, будущий звездолетчик ел его медленно и все время убеждал себя в преимуществе хлореллы перед пирогом в космическом полете.
Пушка или ракета?
Бывают странные совпадения в жизни. Сидят под абажурами в комнатах разные люди, и вдруг заскучал один. Через минуту, смотришь, слоняется без дела второй, третий. Скука, как зевота, передается от одного человека к другому. Взрослые предпочитают скучать в одиночку. А тринадцатилетние, если у них выучены уроки и книжка о Шерлоке Холмсе валяется забытая на полке рядом с «Таинственным островом» и альбомом с марками, и никто из взрослых не хочет больше играть в морской бой, и лед на катке, как назло, такой бугристый после вчерашней метели, что ни один уважающий себя спортсмен не появится с коньками, — тринадцатилетние стайками собираются у подъездов и затевают разговоры о таинственных сигналах, летящих с далеких звезд, о богатырях-невидимках, о секретах бессмертия и тех счастливчиках, которые через тысячу лет будут так же стоять у подъезда и спорить в синем сумраке вечера. Этот нескончаемый разговор длится до тех пор, пока на каком-нибудь этаже не откроется форточка и грозный голос матери не скажет: «Одиннадцатый час, бездельник! Марш домой!»
Именно так, не сговариваясь, встретились вечером на тропе, вытоптанной безразличными ногами прохожих, наши три героя. Оказавшись неожиданно рядом, они были вынуждены поздороваться, при этом каждый сделал шаг в сторону, как бы демонстрируя сцену «Лебедь, Щука и Рак». Но связанные, как веревкой, желанием поговорить, они топтались на месте, надеясь, что кто-то наконец произнесет магическое слово, после которого станет легко на душе и можно будет, не стесняясь, смотреть в глаза друг другу. Любка первая нашла это слово.
— Эй, вы, — сказала она и задрала голову вверх. — Полярная звезда над нашим домом!
Повинуясь ее приказу, мальчишки подняли голову.
— Сейчас не видно, облака плывут, а то бы я показал вам все-все яркие звезды, — сказал Гена.
Борька отметил про себя, что его бывший товарищ произнес «вам», а не «тебе». Большая неподвижная звезда стояла над домом по-прежнему холодно, и так же холодно звучали названия звезд, произносимые Геной: «Алголь, Альдебаран, Альтаир, Альциона, Антарес, Арктур…», а Борьке показалось, что на улице потеплело.
— Тепло, даже жарко, — сказал он невпопад.
— А на Луне морозище в двести семьдесят градусов, точно по последним данным, — откликнулся бывший приятель.
Между тем Любка протопала в своих белых валенках к крытому ларьку, запорошенному снегом, в котором осенью продавали яблоки, и, подпрыгнув, уселась на прилавке.
— Ой, ребята, как здорово! И с боков не дует, айда сюда!
Борька и Гена ринулись в снежную гладь, изо всех сил взбивая ее ногами, и, когда добрались до ларька, валенки их были полны снега. Приплясывая на одной ноге и держась руками за ларек, они вытряхивали из валенок снег и грозили вывалять Любку в сугробе. Любка же готова была вынести любые испытания, она торжествовала, она видела: льдинка растаяла.
— Держись! Сейчас мы тебе покажем! — крикнул Борька, испытывая удовольствие от словечка «мы», и изо всех сил швырнул в фанерную стену снежок. Схватился за снег и Гена.
— Вот тебе спутник номер один, — комментировал он каждый удар, — вот тебе второй, вот — третий! А это — ракета «Мечта».
На ларек обрушилась целая гора снега. Любка взвизгнула и спряталась в глубину.
— Эй, вы! Хватит! — крикнула она откуда-то из темноты. — Давайте лучше загадывать вопросы. Пусть каждый придумает самый главный в жизни вопрос, а потом будем его обсуждать. Ну, думайте, думайте!