Младенец и черт («С младенцем нежным, чуть не с люльки…»)
С младенцем нежным, чуть не с люльки,
Связался черт, и сам не рад.
То подавай ему свистульки,
То барабан, то шоколад!
Младенец плачет и смеется,
Недавний вспоминает рай.
И черт несчастный, как ни вьется,
А райских слуг изображай.
Потом — без всякого уж толка —
(Однако черт ничуть не зол),
Хромого представляя волка,
На четвереньки и под стол.
Так дни бегут, растет младенец,
Стареет незаметно бес,
Теперь он страшен, как чеченец.
Но зверь лицом — душой воскрес.
А страж-хранитель, что в загоне,
Слетев с заоблачных высот,
Смиренно-тих, как на иконе,
Ему свой меч передает.
Город напротив («Как смертоносной чумной заразы…»)
Как смертоносной чумной заразы,
Любви бежал я, но изнемог.
И златокудрый, голубоглазый
Ко мне ворвался крылатый бог, —
В прохладный сумрак моей пещеры,
Где я недолгий вкушал покой…
Напротив город жемчужно-серый
Волшебно-близок — подать рукой.
И дерзкий отрок склонился, глядя
На плащ мой темный и на меня:
«Скажи, какого безумства ради
Бежишь от счастья, как от огня?
Смотри — вот город. Он недалеко.
Но знай, вернешься ни с чем назад.
Никто не может вступить до срока
В его пределы — ни стар, ни млад.
А срок… — Тут вынул он из колчана
Стрелу и сердце мое пронзил. —
Иди, — сказал он, — теперь не рано!»
Взбежал на скалы, и след простыл.
Страж («Она одна, и ей названья нет…»)
Она одна, и ей названья нет.
Не Сириус, не Вега, не Венера.
Темна, о друг, темна твоя пещера,
Но и туда ее доходит свет.
Немеркнущий — до сердца твоего,
Как дальний зов. И он его коснется.
В ответ оно сильнее не забьется,
Как будто не случилось ничего.
Но станешь ты неведомо о чем
Грустить, вздыхать и по ночам томиться.
Чего-то ждать. И рай тебе приснится,
У входа ангел с огненным мечом.
И ангела ты будешь умолять
Пустить тебя к заветному порогу.
Заплачет ангел, преградив дорогу
Тебе мечом. И вот ты здесь опять.
Один, как был. Звезда горит в окне,
Рассветный ветер с гор прибрежных веет.
Молчит душа. Она еще не смеет
Назвать того, с кем плакала во сне.
Узлы («Какое странное порой…»)
Какое странное порой
Владеет мной очарованье,
Когда сливается с зарей
Луны холодное сиянье.
И сон очей моих бежит.
И как за пленкой слюдяною
Лежу, и кто-то ворожит
В пустыне лунной надо мною.
Знать, не напрасно, милый друг,
Ты перед смертью говорила,
Что из твоих не вырвет рук
Меня ничья на свете сила.
И долго в лунной тишине,
Откидывая одеяло,
В полусознанье, в полусне
Узлы какие-то вязала.
«Я не люблю тебя, луна…»
Я не люблю тебя, луна,
И мир, тобой завороженный, —
Прелюбодейная жена,
Что улыбается Мадонной.
Ты устремляй свой тусклый взгляд
Туда, где волчья рыщет стая,
Где мертвецы в могилах спят,
На Божий зов не отвечая.
А здесь тебя я не хочу.
Я счастлив радостью земною.
И только ясному лучу
Окно высокое открою.
«Посмотри, какая странная…»
Посмотри, какая странная
Поднимается луна, —
Бледно-розово-туманная,
Так легка и так нежна.
И какие стебли длинные
У тюльпанов при луне,
Словно души их невинные
К небу тянутся во сне.
Чьи-то руки простираются:
«О мой брат, моя сестра!»
Чьи-то крылья расправляются, —
В лунном небе веера.
И душа моя бессонная,
Забывая все слова,
От всего освобожденная,
Тайнодействием жива.
Голубое одеяло («Воскресенье, нет, Суббота…»)
Воскресенье, нет, Суббота.
Год не помню, месяц — май.
Полночь. Настежь вдруг ворота.
Гость нежданный. Принимай.
Гость? А ну его в болото.
Ну его ко всем чертям!
Буду на ночь я ворота
Запирать отныне сам…
Так и быть, ведите в зало.
Ничего не подавать.
Голубое одеяло
Положите на кровать.
И как в облаке пушистом,
В одеяле голубом,
В свете звездном, в свете чистом,
Гость заснул последним сном.
ЗВЕЗДА
1. «Горит над озером звезда…»
Д.К.
Горит над озером звезда
И отражается в воде.
Тебя я видел… Но когда
И на какой звезде?