Очень трогательна роттердамская сцена прощанья матросов Балтийского флота с русскими эмигрантами. «Не хотелось расставаться, — рассказывал один из участников. Пошли в парк, еще сфотографировались. Прощались, как с родными (а чем же не родные, хоть и не кровные?), обнялись, расцеловались братски — матросы в советской униформе и эмигранты-антикоммунисты с революционными значками на лацкане пиджака. Не кривя душой, надо признаться: при расставании подкатил какой-то ком под сердце, слезы сами собой потекли из глаз и у нас, и у них, и мы и они слез таких не особенно стыдились».
Да, кабы не власть, давно была бы одна Россия.
Но ничего, будет.
Секрет семилетки?[396]
Два литературных события прославили за истекший год (точнее, год и два месяца) русское имя — «Доктор Живаго» Пастернака и «Лолита» Набокова.
Пастернак получил, как известно, Нобелевскую премию. «Лолита» прославилась своим «порочным» содержанием. Она написана по-английски, издана в Нью-Йорке и переведена почти на все европейские языки.
В мою сегодняшнюю задачу разбор этих книг не входит. Ни разбор, ни тем более оценка с какой бы то ни было стороны. О них много писали и еще будут писать. Интересующимся романом Набокова советую прочесть статью Н. Берберовой[397] в № 57 «Нового журнала», единственно — пока — об этом романе серьезную на русском языке, к тому же блестяще написанную. Что до Пастернака, то в его честь издан в Нью-Йорке целый сборник «Воздушные пути». Но так как война — холодная — «алой и белой розы» продолжается[398], наша редакция его не получила. Знаю только, что там — статья Н. Ульянова о русской интеллигенции, на которую в «Русской Мысли» от 15 декабря 1959 г. возражает М. Вишняк[399] и о которой, вероятно, придется писать и мне в следующей тетради «Возрождения», если только я этот сборник добуду.
Но и роман Набокова и статья о нем Н. Берберовой — лишнее доказательство того, что творческая энергия России за рубежом, вопреки утверждению советской пропаганды и эмигрантских снобов, нисколько не ослабела. В старой России снобы фыркали на все русское и посылали стирать свои сорочки в Лондон. Здесь они этим делом занимаются в большинстве случаев сами, но все русское, национальное, все, что было за сорок лет сделано эмиграцией, — презирают в высшей степени. Между тем, русские в России если чем-либо интересуются, то именно этим. Поговорите с приезжим оттуда. Он будет смеяться над войной «алой и белой розы», войной, обуславливающей в значительной мере наше эмигрантское бытие, но поведите его в русский книжный магазин, вы увидите, с какой жадностью он набросится на книги, особенно по истории и по вопросам религии и философии.
Уже давно следовало начать издание небольших отдельных тетрадей, посвященных — каждая — какому-нибудь одному вопросу. Например: «Что сделала русская эмиграция в литературе?..» …В живописи, в медицине, в химии, в математике, в философии и т. д. Спрос на них был бы громадный, и в Россию они проникали бы с легкостью гораздо большей, нежели всем опостылевшая пропаганда политическая. Тот, кто впоследствии будет нас здесь «откапывать», убедится, что след, нами оставленный, — след великого народа.
Единственно, в чем Россия опередила другие страны, — это техника. Но в этом ее достижении нет ничего специфически национального, специфически русского. Набоков в «Tribune de Geneve» совершенно верно заметил, что запускать ракеты на Луну может всякий, и если Россия в этой области перегнала Америку, то исключительно потому, что в распоряжении советского правительства немецких инженеров больше, чем в распоряжении правительства Соединенных Штатов. Но как раз этой своей «общечеловеческой» стороной техника сильна. Сильна и опасна. В будущем мирном сотрудничестве России со странами Запада, о котором сейчас столько пишут в советской печати, сотрудничество научное на первом плане. Ракета на Луну влетела Советам в копеечку, и дальнейшее завоевание космоса собственными силами им не по карману. Для ракеты на Венеру, а затем Марс необходимо сотрудничество — материальное и техническое— всех стран. Таково мнение советских ученых. В чем же тут опасность?
А в том, что советское «завоевание космоса» — не что иное, как новая форма материализма.
Уже при запуске первого спутника в 1958 г. московское радио объявило, что «ни Бога, ни рая в мировом пространстве не обнаружено». Это грубое смешение двух порядков вряд ли могло убедить кого-либо, кроме окончательно впавших в кретинизм комсомольцев. Но власть над материей, междупланетные путешествия, открытие новых миров способны увлечь не одних только русских парней, а и других, особенно американских. Мировое объединение, какого не мог достигнуть ныне окончательно прокисший марксизм-ленинизм, возможно, будет достигнуто путем «технического сотрудничества» всех стран с целью завоевания вселенной. Но до этого «титанического периода» мировой истории еще далеко. Пока что в России, несмотря на ее высокоразвитую технику, продолжается каким-то необъяснимым чудом XIX век.
Характерно, что именно в области наук положительных, не говоря уже о метафизике, Россия — одна из самых отсталых стран в мире. То, на чем держится вся система советского государства — диалектический материализм? — давно сдан на Западе в архив, как нечто ни для какого человеческого дела не пригодное. Проблемы специальные ставятся и решаются на Западе иначе, чем они ставятся и решаются в России. И всякое решение проверяется: если в нем в какой-либо мере угроза свободе, оно отвергается как негодное. Заявление Хрущева на недавнем съезде советских журналистов в Москве, что коммунистическая пресса — самая свободная в мире, — издевательство над свободой, обращенное не столько к несчастным журналистам советским, сколько, через их головы, к иностранным, главным образом, американским, против которых у Хрущева, по-видимому, зуб. Он, должно быть, почувствовал, что, несмотря на его лунную победу, они к нему отнеслись вроде как к мещанину, который изобрел деревянный велосипед и очень этим горд.
Зараза коммунизма проникла к нам с Запада. Это известно всем. Но не многие знают, что на Западе же, породившем Карла Маркса, существует с начала века, если не с времен более ранних, другое течение, которое можно назвать «искупительным». Кто читал «Творческую эволюцию» Бергсона или слушал в Сорбонне его лекции, помнит, какое это было событие в кругах французского просвещенного общества. Биолог Бергсон утверждал, что сила «elan vital»* [*«Жизненная энергия» — фр.] такова, что может победить даже смерть. Древняя связь естественных наук с религией была восстановлена. Ее укреплению немало содействовал своими двумя книгами «Назначение человека» и «Эволюция духа» Леконт де Нуи. Отныне отрицать Бога мог только «малый разум».
Третья — самая важная — книга, о которой следует здесь упомянуть, появилась после войны. Она вышла в Париже, в 1957 году, в издательстве Галлимара и озаглавлена: «Может ли кровь победить смерть?» Ее автор — Hubert Larcher.
Чем же эта книга замечательна?
Тем, что ее автор, исследуя во всеоружии современной науки — физики, химии, биологии, медицины — человеческое тело после смерти, в своем выводе — строго научном — допускает возможность, как он говорит, «метаморфозы», называя так личное воскресение, которое он связывает — тоже строго научно — с космическим преображением мира.
Легко сказать: будущее принадлежит науке. Какой?
Мы сейчас присутствуем при вполне конкретном зарождении двух, друг друга взаимно уничтожающих научных систем планетарного масштаба, ибо система Ларше не менее всеобъемлюща, чем новый советский материализм. Этот материализм, в свою очередь, стремится создать ни более ни менее, как живую материю, нужную ему для производства человеческих роботов, предназначенных заменить машины. Если это удастся — в чем мы сомневаемся, — наступит «общее счастье», подобное тому, о каком в «Братьях Карамазовых» говорит Великий инквизитор. Что советская пропаганда ведет свою работу именно в этом направлении, видно по многим статьям в «Литературной газете» и в других советских изданиях. Та же линия проводится в печати заграничной, даже без особого давления со стороны Советов. В подготовке мирного сотрудничества народов, их объединения для работы на благо человечества — нет ничего зазорного. Пусть наступление «новой эры» не везде встречают с одинаковым восторгом, о размерах катастрофы не подозревает, не может подозревать никто.
397
Берберова Нина Николаевна (1901–1979) — писательница, критик, поэтесса. В эмиграции с 1922 г.
398
…война… «алой и белой розы»… — Междоусобная война в Англии в 1455–1485 гг. за престол между ветвями династии Плантагенетов — Ланкастерами (в гербе алая роза) и Йорками (в венке белая роза).
399
Вишняк Марк Вениаминович (1883–1975) — политический деятель, публицист, журналист, юрист; эсер. Один из ведущих руководителей главного журнала эмиграции в Париже — «Современные записки» (1920–1940) и журнала «Русские записки» (1937–1939). С 1940 г. в США.