Темноволосая девушка, сидящая рядом с Себастьяном, наклоняется и что-то шепчет ему. Он быстро качает головой. Я не знаю, говорят ли они обо мне, но это заставляет мое сердце биться еще быстрее.
— Семь тысяч? Восемь? Как насчет девяти? — Кросс говорит.
Торги нисколько не замедлились. Когда счет доходит до десяти тысяч, пара игроков выбывают, но те, кто остается, поднимают свои таблички все быстрее и быстрее, чтобы обеспечить свои ставки.
— Двенадцать, — говорит Кросс. — А как насчет тринадцати? Это вам, мистер Энглвуд. Сейчас четырнадцать? И пятнадцать.
Торги в основном сосредоточены между мужчиной по фамилии Энглвуд, которому на вид около сорока лет, у него густые черные волосы и борода, и красивым молодым человеком в ярком костюме, похожим на финансиста. Он сидит за целым столом мужчин, которые выглядят точно также, как он, и они подстрекают его. Третий претендент — мужчина гораздо старше, который может быть персом или арабом.
— Шестнадцать? — Кросс говорит. — Семнадцать?
Внезапно, импульсивно, Себастьян хватает свою табличку. Он кричит:
— Двадцать тысяч!
Даже женщина и мужчина, сидящие за его собственным столом, выглядят пораженными. Темноволосая девушка одними губами произносит что-то похожее на «Что за хрень?», а затем она смотрит на меня, ухмыляясь.
На одно короткое мгновение мои глаза встречаются с Себастьяном. Я должна снова посмотреть вниз, потому что мое лицо горит.
Мне не нужно смотреть на моего отца. Я чувствую исходящий от него триумф.
Перс выбывает из конкурса, но двое других все еще участвуют.
— Двадцать один! — зовет Энглвуд, поднимая весло.
— Как насчет двадцати двух? — Кросс говорит.
После минутного колебания, друзья подталкивают его, финансист снова делает ставку.
Я смотрю на Себастьяна. Мое лицо неподвижно, без улыбки. Определенно никаких воздушных поцелуев. Просто мои глаза смотрят в его, спрашивая его... что именно? Я должна заманить его сделать ставку на меня. Но хочу ли я этого на самом деле?
Мне нравится Себастьян. Теперь я могу признаться в этом самой себе. Я была разочарована, когда он мне не позвонил. Крошечная, тайная часть меня хотела увидеть его снова.
Но это еще одна причина сказать ему, чтобы он не участвовал в торгах. Я могла бы нахмуриться или покачать головой, глядя на него. Я могла бы предостеречь его. Может быть, мой отец увидел бы это, но, скорее всего, нет.
Это то, что я должна сделать. Я должна предупредить его.
Вместо этого я просто смотрю на него. Боюсь, мои глаза выдают беспокойство и тоску в моей груди.
— Двадцать пять тысяч, — выкрикивает Себастьян.
В комнате воцаряется тишина. На данный момент это самая высокая ставка за вечер.
— У нас жесткая конкуренция за новую девушку в городе, нашу прекрасную русскую блондинку, — говорит Кросс, едва сдерживая ликование. — Как насчет этого, джентльмены? Может ли кто-нибудь победить младшего брата Галло? Кто-нибудь хочет поставить двадцать шесть?
Он бросает взгляд на стол финансистов. Молодой парень в кричащем костюме выглядит так, будто хочет поднять свою табличку. Вместо этого он раздраженно бросает ее на стол. Я думаю, мы подошли к концу.
Энглвуд не сдался. Он снова поднимает табличку.
— Тридцать, — хладнокровно говорит он.
Он смотрит на Себастьяна, его темные глаза сердито сверкают из-под густых бровей. Я не знаю, знают ли эти двое друг друга, или я просто наблюдаю за территориальным противостоянием двух могущественных мужчин. В любом случае, напряжение ощутимо.
Себастьян игнорирует Энглвуда и вместо этого смотрит на меня. Я освещена горящими огнями сцены, мое красное платье пылает вокруг меня.
Глядя прямо на меня, Себастьян говорит: — Пятьдесят тысяч.
Кросс пытается утихомирить рев, который раздается за каждым столом.
— У нас ставка в пятьдесят тысяч! — говорит он. — Это новый рекорд, леди и джентльмены, и помните, что все это ради великого дела! Мистер Энглвуд... не хотите ли повысить?
Губы Энглвуда под темными усами поджимаются. Он резко мотает головой, и Кросс говорит:
— Продано! Госпожа Енина отправится на свидание с Себастьяном Галло.
Я не знаю, страх это или облегчение, которое захлестывает меня. Все, что я знаю, это то, что мне внезапно стало холодно, даже под жарким светом. Кросс должен взять меня за руку и указать на лестницу, ведущую вниз со сцены.
Я, спотыкаясь, подхожу к столу моего отца. Он кладет тяжелую руку мне на плечо и бормочет на ухо: — Молодец. Теперь он увлечен.
Да, Себастьян увлечен. На сумму в пятьдесят тысяч долларов.
5. Себастьян
Я думаю, Аида потащила меня с собой на благотворительный аукцион, потому что у нее сложилось впечатление, что я в депрессии. Ее попытки вовлечь меня в общественные и семейные мероприятия усиливались с каждой неделей, включая несколько незапрашиваемых свиданий вслепую. Я не соглашался приглашать ни одну из девушек на свидание. Я сказал Аиде, что мне нравится быть одиноким.
Я пошел на аукцион, только потому что Кэлу, Аиде и мне нужно было обсудить кое-какие дела. В частности, предстоящую кампанию Кэла на выборах мэра. Гриффины намерены действовать на 100 процентов законно. Это означает отказ от любых оставшихся незаконных деловых операций и обеспечение того, чтобы все тела, которые они похоронили, остались похороненными. И это не эвфемизм, самым последним телом был родной дядя Кэла, Оран Гриффин, который в настоящее время лежит под фундаментом одной из офисных башен Южного Берега.
Хотя семья Галло обращает внимание на крупномасштабную недвижимость, я не думаю, что мы пока готовы умыть руки. Гриффины, покидающие сферу мафии, оставляют огромный вакуум власти. Кто-то должен заполнить ее. Вопрос в том, кто?
Я полагаю, Миколаш Вилк и польская мафия сделают шаг вперед. Мы в довольно хороших отношениях с Миколашем, но я не могу сказать, что мы лучшие друзья. Возникает определенное беспокойство, когда кто-то похищает младшую дочь вашего союзника, а затем обвиняет вашего брата в убийстве.
Миколаш действительно женился на пленнице Нессе Гриффин, и Риона Гриффин вытащила Данте из тюрьмы. Но давайте просто скажем, что мы с Миколашем не совсем обмениваемся рождественскими открытками.
Ситуация щекотливая, особенно учитывая, что русские отброшены, но не покорены. Всякий раз, когда вы сдвигаете столпы структуры власти, есть шанс, что все это может рухнуть.
Может быть, поэтому папа в последнее время такой параноик. Он может чувствовать неопределенность в воздухе.
Имея все это в виду, я согласился прийти на благотворительное мероприятие, хотя я ненавижу подобные вещи. Я ненавижу подхалимство и фальшь. Меня беспокоит, насколько хорошо у Аиды это получается. Раньше было так, что вы не могли никуда ее отвести, чтобы она чего-нибудь не украла или кого-нибудь не обидела, обычно нескольких человек. Теперь она наряжается в платье и туфли на каблуках, помнит имена всех подряд, очаровывает до чертиков светских типов.