Маргарита Блинова
Тяжело быть студентом
© Блинова М., 2015
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
Пролог
Я тихонько ругалась, стараясь поудобнее устроиться на холодном камне алтаря. Комфорту значительно мешали цепи, опутавшие руки и ноги, а дополнительного адреналина добавляли с десяток кожаных ремней, лишавших тело подвижности.
– Эй! – прошептала я, стараясь не отвлекать жреца, сосредоточенно бубнившего заклинание. – Эй, ты… в капюшоне!
Один из прислужников жреца недовольно дернул плечом и развернулся. Остальные бездушно меня проигнорировали.
Ну никакого сочувствия к бедной умирающей жертве! Что за люди пошли?
Умоляюще смотрю в бесстрастное лицо единственного, откликнувшегося на мой призыв.
– Почеши нос, пожалуйста! – жалобно протянула я.
Мрачный тип с соответствующим выражением лица посчитал сие занятие выше его статуса и молча отвернулся. Зато, на мое счастье, просьбу, видимо сочтя ее последней, решил выполнить прислужник, стоящий справа.
О-о-о, да-а-а… Как же мало надо человеку для кайфа!
– А мы с вами раньше не встречались?! – радостно заулыбалась я, вглядываясь в молодого и, надо сказать, симпатичного мужчину. – Лицо у вас такое знакомое… Я по нему случайно не била?
Парень отдернул руку. Нервные все тут какие-то!
И вообще, скучный у них ритуал получается! Анекдот, что ли, пошлый рассказать? Или частушку матерную спеть? А может, лучше вообще песню? Тем более что пою я громко и фальшиво.
К моменту, когда из весьма обширной коллекции кабацких песен была выбрана самая веселая и непристойная, жрец прекратил бубнить. Один взмах рукой, и прислужники бросились расставлять толстые бело-черные свечи.
На мой взгляд, работали они неорганизованно и чересчур суетливо, но, как говорится, – не критикуй чужое жертвоприношение, а то хуже будет.
Хотя куда уж хуже?
– Любезный жрец, – скучающим тоном позвала я, – надеюсь, ритуал не затянется надолго?
– Будь уверена – от тоски умереть не успеешь, – хрипло откликнулся мужчина, подходя к алтарю, на котором в весьма откровенной позе лежала я.
– М-м-м… – киваю головой. – Первая хорошая новость за весь день! Кстати, можно мне под спинку что-то подстелить, а то почки скоро отвалятся…
– Не переживай, – проверяя цепи, сковавшие мои руки, сказал жрец. – На том свете они тебе не понадобятся.
– Ну, знаете! – возмутилась я. – Хочу умереть в полной боевой комплектации.
– Не переживай, – снова «утешил» жрец, доставая кривой ритуальный нож и чашу, – диким зверям, разрывающим твое тело, будет все равно, здоровые у тебя почки или нет. Главное, что вкусные.
– В следующий раз хочу алтарь с подогревом! – недовольно надула губы я.
Жрец, запрокинув голову назад, громко и довольно противно рассмеялся. Все еще занятые правильной расстановкой свечей прислужники почтительно поддержали главного.
– Любой каприз, моя милая! – зло усмехнулся мужчина, обрывая немузыкальный смех подчиненных. Еще раз окинув взглядом прикованную жертву, он задумчиво почесал подбородок. – Что-то ты чересчур веселая…
– Стоит разок-другой умереть, и приоритеты меняются, – улыбнулась я.
Может быть, даже и руками бы развела, вот только оковы позволяли шевелить лишь головой, и то в ограниченном диапазоне.
Жрец окрикнул прислужников, ползающих по пентаграмме, словно улитки по виноградному листу, и взял в руки нож.
Я недовольно зажмурилась, готовая ощутить уже привычную за сегодня боль…
Но, наверное, следует начать с самого начала.
Глава 1
То, что для одного – серые будни, для другого – самое яркое событие в жизни
Заходя после долгого отсутствия в такое родное здание университета, я не удержалась от радостного возгласа:
– Как же хорошо в этом сарае!
– Ага, особенно если наблюдать, как он горит синим пламенем, – мечтательно произнес невольный свидетель моей несдержанности.
Я смерила сердитым взглядом первокурсника с лицом самодовольного гуся, и пока мозг лихорадочно скрипел и придумывал достойный ответ, тело отреагировало мгновенно – гордо выставив на защиту любимого универа средний палец. На последнем, словно некая пикантная изюминка, красовался гипс, добавляющий жесту внушительности.
Парень хмыкнул, видимо, пораженный красочностью аргументации, отошел от подоконника, который подпирал все это время, и шаркающей походкой хулигана убрался восвояси. А я с идиотской улыбкой на лице побрела по коридору учебного корпуса.
Радости в организме был такой переизбыток, что хотелось заключить в объятия все: стены, залитые какой-то зеленой слизью; кадку с наполовину высохшим, наполовину сгоревшим фикусом; летающих под потолком почтовых обезьянок и даже профессор Карода, мелькнувший в конце коридора, не показался таким уж противным маразматиком.