***
— ... Эниль, паршивец, ты что напился?! — раздраженный, но знакомый голос прошёл сквозь мутную пьяную дрёму.
— Ещё чуточку, папуль, — пробормотала сквозь марево зыбкого сна уже изрядно опьяневшая девушка.
Щенок! Какой я тебя папуля? Да ты вдрызг пьян! — мощная рука схватила её за шиворот и встряхнула до того сильно сильно, что клацнули зубы.
«Чудом не откусила себе язык!» — промелькнула мысль.
— Никак нет, госспаин, — осоловело хлопая глазами, проскрипела Селин. — Я стёкл, как... как трезвышко...вот...
И тут живот взбунтовался против владелицы. Её стошнило прямо на сапоги синьора.
— Мелкий недоумок, — раздражённо рявкнул голос. Её снова схватили за шиворот, протащили через таверну под смешки посетителей и вытащили во двор. В тот же миг, не давая опомниться, на неё выплеснули ведро ледяной воды.
От неожиданности Селин заорала, мгновенно трезвея, и тут же обиженно расплакалась.
— Сопли подобрал, чего разнюнился, как девчонка, пьяница малолетний? — раздражённо рыкнули сверху.
Но слёзы почему-то полились с новой силой.
— Эй, ты чего? — растерялся Николас. Присел на корточки, поднял за подбородок, обеспокоено вглядываясь в лицо своего оруженосца.
— Что случилось? — строго спросил рыцарь, но глаза выдавали его тревогу. Такое поведение не было присуще Энилю. Всегда весёлый, звонкий, как натянутая стрела, и неунывающий мальчишка никогда не жаловался и не унывал, не то что слёзы проливал. Даже получив пинок под зад за бестолковость, он лишь шипел, сердито сверкая глазами, но через некоторое время опять весело болтал всякую чепуху и раздражал своего рыцаря.
Селин зарыдала ещё горше, пряча лицо в коленях и закрывшись острыми локтями от всего мира. Лишь еле заметный шёпот сквозь рыдания:
— Ненавижу... ненавижу... ненавижу... я больше не могу...
Вконец напуганный Николас встряхнул мальчишку за плечи.
— Что ты не можешь? Кого ненавидишь? Да что случилось, Эниль?
Рыдания резко прекратились, а оруженосец лишь поднял огромные серые глазища, потускневшие, больные и тихо прошептал.
— Мне стоит уйти, господин. Я не хочу больше быть вашим оруженосцем. Пожалуйста отпустите меня.
Ошарашенный рыцарь мертвенно побледнел, и раздраженно рявкнул:
— Ты спятил, мальчишка?! Объясни мне, в чём дело? Никуда я тебя в таком состоянии не отпущу.
— Пожалуйста, Николас, — тихо прошептала Селин. Первый раз, первый раз она позволила себе вслух произнести его имя. Вот так, просто... Николас... без всяких сэров, господинов.
Замерший рыцарь долго всматривался в сгорбленную, будто сломанную, фигурку оруженосца и после медленно кивнул.
— Хорошо, только сначала отдохни. Выспись. Уйдёшь на рассвете, — безжизненный кивок, и мальчишка медленно поплёлся в таверну.
А рейзер долго стоял в дворе и не понимал что сделал не так. Почему ему так плохо? Ведь он давно хотел избавиться от бестолкового, настырного мальчишки, увязавшегося за ним и упросившего его взять в оруженосцы. А теперь вот он. Уходит. Сам.
Так почему ему кажется, что он только что упустил кое-что очень ценное. Очень важное.