Меня часто спрашивали, как это происходит. Но я не отвечал. Я и сам не знаю ответ на этот вопрос.
Я часто езжу по другим странам, где малообеспеченные люди не могут себе позволить приехать ко мне, бываю в странах третьего мира, в зонах военных действий…
Вот и сейчас после долгого перелёта я возвращался с подобной миссии. В самолёте стюардесса попросила избавить её от рака щитовидной железы, который ей констатировали недавно… Я не смог отказать.
Сейчас я был крайне уставшим и разбитым. Именно поэтому и не понял, когда уснул, уперевшись лбом о холодное стекло седана экстра-класса. А за окном пробегали огоньки такого знакомого и такого чужого мне Токио….
— Райджин-доно, мы уже приехали, — разбудил меня голос водителя. Он вышел и открыл передо мной дверь. Как и ожидалось, возле элитного дома, где находился мой пентхаус на самом последнем этаже, уже собралось много народу. Кто-то пытался вне очереди вытребовать лечения, кто-то пришёл поглазеть на «мессию во плоти», но были и журналисты, которые навязчиво хотели внимания от меня. И тех, и других сдерживали охранники, пока водитель провожал меня к открытой швейцаром двери. Поднялся шум и гам, он сильно раздражал, пробегая по натянутым нервам рысью…
Внезапно передо мной буквально из-под земли появилась маленькая девчушка с серым щенком в руках.
— Господин Райджин, пожалуйста, помогите ему… — ребёнок слезливо посмотрел на меня в надежде, что я не откажу.
Ещё одно правило моей клиники — мы не спасаем животных, так как не всегда времени хватает на людей.
— Уйди, мелкая, ты же видишь, Райджин-доно слишком устал, — водитель попытался прогнать девчушку, или схватить её, я не понял точно его намерений, но поспешил остановить его.
— Оставь, Рюджин! — я слабо удержал своего водителя за руку, он застыл. Подумав с минуту, я присел на корточки перед ребёнком и улыбнулся, решив всё же сделать исключение. — Что там у тебя стряслось?
— Врачи говорят, его надо усыпить, — глотая слезы, запричитал ребёнок.
— Ну-ну, право дело, — я похлопал её по плечу. — Не плачь. Дай я посмотрю.
Малышка протянула мне маленький пушистый комок, который фактически не придавал признаков жизни. Не зная точной локализации болезни, я положил обе руки на щенка. Тепло начало просачиваться сквозь мои пальцы, минута — и песик зашевелился и начал бодро барахтаться на руках у счастливой девочки.
Толпа заревела — кто-то подбадривал меня, кто-то упрекал, что какую-то псину я осмотрел, а я людям помогать отказался. Но я не обращал ни на что внимания, а попросту направился к входу в дом.
— Спасибо вам, господин Райджин! Скоро вы найдёте то, что так упорно ищете, — я отчётливо услышал голос девочки сквозь рёв толпы, и оглянулся в удивлении, но, увы, её уже не было.
«Что значат её слова?»
Лифт долго поднимал меня к нужному этажу, а я так и не мог отойти от ступора, что на меня почему-то его навеяли слова той малышки.
Быстро отворив квартиру, я разулся и побежал в ванную. Открыв кран с горячей водой, я подставил под него руки.
Никто и не знает, что даря людям тепло, я замерзаю сам. Всё свободное от лечения время, мои руки просто ледяные. Ночами мне бывает так холодно, что ничто не помогает согреться… и так тоскливо, что хочется застрелиться. Я, кстати, однажды пытался. Так и завис с пистолетом во рту, готовясь нажать курок. Но потом вспомнил, что на следующий день ко мне был записан ребёнок с ДЦП — и отбросил пистолет, решив перенести день своей казни. А потом я снова не решился этого сделать, поняв, что слишком многие от меня зависят. Да и не мог я поступить так со своей семьёй, которая меня любила.
А потом я завёл кота — и начал жить хотя бы ради кого-то, если не ради себя.
Правда, я начал курить, в надежде, что хоть это сократит мои мучения. Медленно, но верно. Да и горький, тёрпкий запах дыма помогал очистить мой разум, загрязняя мои лёгкие в одночасье.
Я набрал в ладони воды и выплеснул её себе в лицо, а потом посмотрел в зеркало.
Измученное лицо с запавшими кругами вокруг глаз. Недельная щетина, которая стала неизменным моим атрибутом. Сначала было непривычно, лицо постоянно чесалось, но потом, за нехваткой времени я забил на это и стал ходить так. Рыжие, казалось, выцветшие волосы. Грязный ворот клетчатой рубахи и некогда белый, но сейчас серый заношенный медицинский халат, который я снимал только, когда ложился спать после полуночи и одевал, едва проснувшись с рассветом. И глаза… измученные и одинокие до ужаса.
Я пригладил отросшие уже порядком волосы — надо бы их подстричь. Да и халат новый купить не мешало бы… Но вот когда, если выходных у меня не было и в помине…
Я вздохнул и направился в кухню, но по пути меня прервал звонок в дверь. Оказалось, мой товарищ по работе и друг, принёс Конфуция — моего кошака, который гостил у него на час моего отсутствия.
— С тебя должок. Он мне тапки погрыз. О-о, Райджин, плохо выглядишь, впрочем, как всегда, — затараторил парень, протягивая мне рыжего наглого засранца, представителя кошачьих.
— Зато ты, как всегда, навеселе, — бросил сухо я.
— Ладно, до завтра, отоспись хорошо! — мой товарищ скрылся за дверью, за что я был ему крайне признателен, ибо гостям я сейчас был не очень рад.
— Привет, Фуц! — я ласково потрепал пальцами мордочку кота, который, громко мяукнув, начал тереться о мою ногу, показывая, что соскучился по своему хозяину. — Да, я тоже скучал, браток, но взять тебя с собой не мог, уж прости. О, давай что-то перехаваем! — мы с моим четырехлапым другом направились в огромную кухню.
В квартире везде царил мрак — я не удосужился включить свет, ориентируясь в пространстве благодаря тому, что некое подобие света проникало в мою обитель благодаря огромным окнам во весь рост.
Достав лакомство коту из холодильника, я с разочарованием отметил, что забыл себе купить мои любимые котлетки, поэтому мой ужин в этот вечер состоял из какого-то ягодного кефира, закваски, что ли. Надеюсь, он был не просроченный, ибо проверить я не удосужился. Хотя, мне, если честно, не привыкать. Если моя сестра, которая приезжает часто в Токио по работе, затаривает мне холодильник продуктами, то я живу, если нет — иногда даже коту приходиться довольствоваться запаренной лапшой быстрого приготовления.
Домохозяйка ко мне приходит редко, да и то лишь по настоятельной просьбе заходившего только что друга, который является моим соседом, так как я не люблю видеть людей дома, а пускать кого-то незнакомого в дом тоже не хочу.
Именно поэтому почти всегда в моей квартире господствует хаос. Хотя не такой уж и страшный, так как мебели и прочего добра у меня мало — мои роскошные апартаменты полупусты. Всё только по надобности.
Лишь на стенах висят фотографии из тех мест, где я был. Вот я с благодарными высокопоставленными чиновниками, которых успел вылечить. Вот я держу в руках африканского ребёнка, который до этого умирал от малярии. А вот я в месте боевых действий… мои рукава ещё окровавлены. А в глазах по-прежнему стоит ужас. Ведь тогда я видел столько страданий, боли. И кровь… Она была везде. Самое жуткое тогда было, когда ко мне приносили бойца с развороченными кишками, но я прикладывал к нему руки — и буквально на глазах плоть начинала срастаться. Крики боли отзывались эхом в ушах. Я тогда неделю фактически не спал и пару раз терял сознание….
Зачем Создатель дал мне эту кару, этот дар? Чтобы я спасал тех, кого он же обрёк на страдания? Чтобы я спасал людей, которые сами же себя истребляют?..
Но, увы, сойти с этого пути я не мог. Что-то внутри не позволяло так поступить…
Я прошёлся к дивану, напротив которого висела огромная плазма, включил новости, в которые никогда не вникал, и плюхнулся на диван, не имея сил пойти в душ и доползти на второй этаж в спальню. Кстати, о спальне. Это наименее посещаемое мной место в квартире. Обычно я так и засыпаю на диване на первом этаже.
Новости фонят где-то там, отдали, и меня клонит в сон… Надеюсь, хоть там я стану свободным от своих пациентов.