В девяносто шестом мы с Анютой голосовали за коммунистов, но вернуть прежнюю жизнь не удалось. Многие областные и городские руководители примкнули к Зубову: у него деньги.
Теперь – не то что раньше. Тогда можно было отпроситься, если занемог, или по семейным делам, а теперь у заведующего отделением один ответ: «Я не держу. Можете увольняться».
Народ притих: работы, кроме как в зверосовхозе, нет.
Наш бывший колхоз «Светлый путь» – теперь АО. Заработки совсем никудышные, ничего за полцены не выпишешь. Все схвачено.
Какие гроши получим – сразу Мише в Санкт-Петербург: внук ведь уже родился.
Петр Кириллович так и не появился в наших краях. Лечится где-то в Германии. Говорят, бразды правления передал сыну. Недавно пробежал слух: молодой Зубов скоро прилетит, чуть ли не на своем самолете…
Узнает ли меня Кирилл Петрович?..
ПЕСНЯ НАД ОЗЕРОМ
Повесть
Ранним утром над проточным таежным озером парит легкий туман, из зарослей кустарника на крутом берегу курится седой дымок костра.
В закопченном солдатском котелке варится уха. Высокий белый старик в старой шляпе и брезентовом дождевике поправляет носком резинового сапога откатившиеся головешки, а сам, нахмурив кустистые седые брови, щурится на качающиеся поплавки.
На утреннюю ушицу, дневное жаренье он всегда что-нибудь да добудет: не окуней, так подлещиков, щурят или судачков.
Уже несколько лет подряд приезжает весной Алексей Михайлович в полуразрушенную деревню, ночует в покосившемся домишке, а днями рыбачит. Окна он забил фанерой, оставив по одному стеклышку в раме для света, освежил известкой почерневшие стены, потолок, печку, скрепил проволокой калитку, хотя прясло вокруг усадьбы давно обветшало и развалилось. Он каждый год вскапывал небольшой участок в запущенном огороде, раскидывал по гнездам ведро мелкой картошки, разбрасывал везде укроп, петрушку, тыкал по краям грядок семена моркови, свеклы, чтобы можно было сварить щи из ботвы, а позднее – из кореньев.
Летом девяносто второго, когда в городских магазинах и по талонам продуктов было уже не достать, а цены в кооперативных ларьках и на базарах взвинтились в десятки раз, в деревне объявился старик с внуком Алешкой, родственник одинокой старушки, которая приходилась бабушкой жене его сына.
После третьих петухов Юрий Павлович нес на плече снасти, словно винтовку, а внук понуро плелся следом, гремя бидончиком. Они ходили на рыбалку ради развлечения, но каждый раз надеялись поймать на уху. Удилище, крючки, наживка – все было примитивным, а улов – смехотворным: одни пескари.
Клевало у них плохо. Мальчишке не сиделось, он капризничал, шмыгал удочкой и поглядывал на другой берег, где удачливый рыбак то и дело вытаскивал рыб.
– Деда, пойдем туда, – Алеша показывал на дымящийся костер.
– Смотри, как там клюет!
– То местный рыбак, – объяснил Юрий Павлович.
– А ты не рыбак? – плаксиво морщился мальчик.
– Одно недоразумение.
– Пойдем… Тоже поймаем.
Юрий Павлович чувствовал себя неловко перед внуком. Он долго думал – и наконец решился…
На третий день они спозаранку направились на другой берег. Утро было пасмурное. Туман висел над озером. Еще издали они заметили дымок. Юрий Павлович взял слово с внука, чтобы он не шумел, а сам подошел к рыбаку:
– Здравствуйте! На том берегу совсем не клюет. Внук покоя не дает. Не возражаете? Меня звать Юрий Павлович, а его – Алешка, – он положил руку на голову мальчика в летней шапочке с большим козырьком и иностранным словом «Филадельфия».
Старик слабо осветил голубыми глазами непрошеных гостей, пригладил седую бороду и сказал с хрипотцой:
– Меня тоже Алексеем кличут, а по батюшке – Михалычем. Рыбу подкармливать надо.
Юрий Павлович расположился не доходя до раскидистой ветлы, за которой над тлеющим костерком висел закопченный котелок. Туман незаметно развеялся. Множество ослепительных солнечных игл засверкало на воде.
Клева у них и тут не было. Алеша вытягивал шею, пялился на седобородого дедушку, который вытащил уже двух приличных окуней. Ему не сиделось – он глазел по сторонам, недовольно морщился и наконец не вытерпел:
– Деда, ты обещал свисток.
– Хорошо, Алеша, – Юрий Павлович обновил наживку, поплевал на червяка и забросил его в воду. Потом отрезал ивовую ветку, обстучал ее на колене рукояткой ножа, сделал вырезы, покатал между ладонями, снял трубочкой кору, вновь надел, свистнул для пробы и отдал внуку.