— Товарищ маршал Советского Союза, курсанты Люберецкого летно-технического училища винтокрылых аппаратов готовятся к погрузке, больных и отсутствующих нет, машина в полной исправности и к полету готова, доложил заместитель начальника училища, командир экипажа вертолета лейтенант государственной безопасности Стаин.
Маршал с интересом посмотрел на стоящего перед ним совсем юного паренька:
— А не слишком ли ты молод, лейтенант госбезопасности, для заместителя начальника училища?
От волнения голос Сашки дрогнул и он, сам не заметив, перешел на привычный ему с детства язык доклада:
— Никак нет, товарищ маршал Советского Союза, — у человека со звездами на петлицах в глазах мелькнуло удивление, сменившееся веселым одобрением, лицо его уже не казалось Сашке высокомерным. Скорее это было лицо человека, привыкшего отдавать приказы и нести за свои решения полную, пусть порой и тяжелую, ответственность. — Раз командование решило назначить меня на эту должность, значит, не слишком молод! Из-за спины маршала Сашке одобрительно кивнул Мехлис.
— Какой молодец! — усмехнулся маршал. — Ну, веди, показывай свою технику.
Сашка еще раз вскинул руку к виску и развернувшись в сторону вертолета, повинуясь какому-то хулиганскому наитию, четко, по-офицерски, кивнул головой и махнул рукой в сторону винтокрылой машины:
— Прошу!
Разворачиваясь, парень, мельком успел заметить стоявшего рядом с Мехлисом старшего майора госбезопасности и, чуть позади них, неизвестно, как оказавшегося в такой компании, инженерного подполковника. Экскурсия заняла от силы минут десять. Прибывшее начальство с любопытством в глазах, но, не задавая вопросов, обошло вокруг вертолета, заглянуло в пилотскую кабину и оставшись удовлетворенным, разместилось, переговариваясь между собой, на местах указанных Сашкой. Из кабины на улицу вместе с парнем вышел только Мехлис. Дожидаясь, когда загрузятся курсанты, спросил:
— Александр, у тебя точно все готово?
— Да, товарищ армейский комиссар первого ранга.
— Хорошо. Сам товарищ Сталин беспокоится, чтобы мы долетели без приключений.
— Долетим, товарищ армейский комиссар первого ранга, — обнадежил Мехлиса Сашка, а потом, не сдержав любопытства, спросил, кивнув на кабину: — Лев Захарович, а это кто?
— А это, товарищ лейтенант государственной безопасности, Начальник Генерального штаба Рабоче-крестьянской Красной Армии, товарищ Шапошников Борис Михайлович, а с ним Начальник четвертого управления НКВД старший майор государственной безопасности Судоплатов и подполковник Старинов. Надеюсь, ты понимаешь, что мы ни в коем случае не должны попасть к немцам?! — в глазах Мехлиса блеснула сталь.
— Понимаю, товарищ армейский комиссар первого ранга. Не попадем! — ага, если бы он сам был в этом так уверен. Случиться может всякое. А с такими пассажирами случайности не допустимы! Сашка суеверно, незаметно для Мехлиса скрестил пальцы.
Погрузка заканчивалась. Восхищенно глядя на Стаина, спокойно разговаривающего с целым армейским комиссаром первого ранга, в вертолет заскочили братья Поляковы и сразу рванули к своим товарищам в конец салона. Затем поднялись Мехлис с Сашкой и последним Никифоров. С опаской глядя на высокое начальство Петр задвинул дверь, повернув ручку закрытия, и мышью прошмыгнул в пилотскую кабину. Сашка еще раз окинул взглядом, как разместились пассажиры, предупредил, что через двадцать минут взлетим и скрылся вслед за Петром.
— Откуда взялся этот парень? — спросил Шапошников, наклонившись к Мехлису.
— Борис Михайлович, там, куда мы летим, все узнаете. А сейчас, извините, не могу сказать, — и глазами показал на, украдкой поглядывающих на них, девушек.
Шапошников кивнул головой и хотел еще что-то спросить, но тут раздался гул моторов и маршал передумал, погрузившись в собственные мысли. А поразмыслить было о чем. Тут и изменение отношения Сталина к высшему военному командованию и излишняя его осторожность в планировании наступательных операций. Одно то, что вопреки мнению Генерального штаба Верховный, можно сказать, своим единоличным волевым решением отменил Любанскую наступательную операцию, вызвало немалое недоумение и серьезное недовольство в высших венных кругах. И это после успеха Московского контрнаступления.
Что-то знал Василевский. Знал и молчал. И это тоже вносило нездоровую обстановку в работу Генштаба. Пришлось маршалу идти на прямой разговор с Верховным. Результатом, которого стала эта непонятная командировка. Сталин сказал, что предстоит узнать все на месте. И предупредил, что ничему не стоит удивляться. Можно подумать его, прошедшего столько войн, можно чем-то удивить. Однако, удивиться пришлось практически сразу. И составом их делегации. И необычному летательному аппарату, о котором он должен был знать по долгу службы. Но не знал. Да и этот молоденький лейтенант госбезопасности с его старорежимным «Никак нет». Такого ответа Шапошников не слышал уже больше двадцати лет. А самое главное, что зарвавшегося мальчишку не поставил на место Мехлис, с его фанатичным неприятием всего, что связанно с «золотпогонниками», как их теперь называют. И маршалу такое обращение понравилось. Вспомнилась юность, Алексеевское военное училище. Губы тронула легкая улыбка.