Граница между бизнесом и семьей, любовью и ненавистью, добром и злом становилась полностью размытой. Что было хуже всего, так это то, что теперь ее мать и Синди стали настоящими подругами. Подруги. Она болтали по телефону и обедали вместе. Взаимная дружба стала такой благоразумной и правильной, какой никогда не была, когда Синди просто жила и спала с их дочерью. Это было похоже на плохой эпизод из паршивого телешоу.
Келли поднесла бокал к губам, и пузырьки защекотали ее губы. Пьянящий аромат подавил ее чувства и посулил сладкое забвение. Она закрыла глаза и открыла рот и приподняла бокал, предвкушая поток глубокого облегчения, но голос ее матери, донесшийся из динамиков, заставил ее вздрогнуть.
- Келли, не могла бы ты присоединиться ко мне, пожалуйста?
Келли моргнула и опустила бокал так быстро, что добрая половина его содержимого пролилась на стойку.
Отец от души похлопал ее по спине.
- Пойдем, - он обнял ее за талию и подвел к микрофону на подиуме рядом с оркестром.
Ее мать неохотно отступила, чтобы мистер Холлоуэй с дочерью могли встать в центре сцены.
- Друзья! – загремел его голос, и на самом деле ему не нужен был микрофон. – Сегодня я самый счастливый человек из ныне живущих. У меня не только хватило здравого смысла, чтобы жениться на молодой женщине, сидевшей позади меня на занятиях по экономике сорок лет назад…
Ее мать, одетая в ослепительное платье от Веры Вонг, захлопала глазами и блистательно изобразила скромницу в ответ на улыбку мистера Холлоуэя, хотя в реальной жизни она легко могла несколькими просчитанными словами уничтожить любого соперника. Наглости и упорства ей было не занимать, нужно было отдать ей должное.
- Ну а теперь мне повезло, и я могу отпраздновать событие, которого Холлоуэй Реалти поджидало несколько долгих лет. Наконец-то мы празднуем продажу Форд Билдинг!
Раздались аплодисменты.
- Это сделка всей моей жизни, и я особенно горжусь тем, что наша дочь принимала в ней участие.
Келли не могла поверить собственным ушам и надеялась, что охвативший ее шок не очень явно отражается на ее лице.
- Последние несколько лет были сложными для нее…
От согласного гула толпы щеки Келли зарделись, и ей внезапно захотелось заткнуть рты всем, сидящим в зале. Сложными? Да они и представить себе не могут, насколько!
- Но она сумела их преодолеть, - отец повернулся к ней и посмотрел на нее таким взглядом, который можно было назвать… ласковым?
- И мы на самом деле так гордимся ею, что я и ее мать приняли решение сделать ее партнером в Холлоуэй Реалти.
На этот раз аплодисменты были более сдержанными и вежливыми, но Келли не расслышала бы их, даже если бы они гремели как гром. У нее голова кругом шла. Партнер?
Мистер Холлоуэй полез в карман смокинга и извлек оттуда ослепительно белый конверт. Как заправский шоумен, он поднял его повыше, чтобы всем было видно.
- Твоя доля комиссионных, - он помпезно передал конверт Келли и расплылся в улыбке.
Мать подняла бокал с шампанским.
- За первую в череде еще более крупных сделок!
Толпа повторила тост и Синди, нахальная сучка Синди, стоявшая в первом ряду, подняла свой бокал и подмигнула Келли, признавая ее замечательное достижение.
Келли уставилась на нее и позволила каждому грамму ненависти излиться наружу. Теперь ее трудно было чем-то удивить, но она была очень удивлена и шокирована тем, что у Синди хватило наглости показаться здесь сегодня.
Все еще потрясенная словами отца, Келли вернулась в события текущего момента, привлеченная громким треском микрофона. Она оглядела море лиц – это были те самые люди, которые ничем не помогли ей, когда ее бизнес шел ко дну. Эти люди не проявили к ней никакого участия, и глядя на них она не чувствовала ничего, кроме пустоты.
Ее отец энергично вскинул руку в воздух, заканчивая свое выступление. В точности, как декан ее факультета на выпускном вечере. Что тогда, что сейчас Келли подавляла желание сойти со сцены и освободить место для кого-то другого.
- Спасибо, - пробормотала Келли в микрофон, пытаясь не думать о бокале, который все еще стоял на барной стойке. Ей пришлось напомнить себе, что она тяжко трудилась и заработала эти деньги, так что ничего неправильного в том, чтобы взять их, нет. Хотя все, что касалось сегодняшнего вечера, ощущалось неправильным.
Оркестр снова заиграл, и Келли повернулась, чтобы поговорить с мамой, но обнаружила, что та уже вовсю беседует с коллегой из крупной риэлтерской фирмы. Она смеялась во всех нужных местах и выдавала даже самые крохотные порции информации очень дозировано, как скупец, которому жаль расставаться даже с малюсенькой монеткой, но поневоле приходится делать это, чтобы расположить к себе людей. Келли прекрасно это понимала. В конце концов, она сама так поступала бесчисленное количество раз. Она даже поежилась, увидев в матери свое отражение.
Эти столпы общества, стервятники, пришедшие сюда в том числе и за бесплатной выпивкой, снова были ее коллегами. Многие из них были алкоголиками, а большинство были помешаны на работе. С их наполеоновскими планами, давно и прочно забытой личной жизнью и завышенным самомнением. Каждый из них готов был продать душу дьяволу, если это принесло бы им хорошие комиссионные. И она снова сделалась одной из них.
Но она не хотела быть такой. Больше ни за что.
Сжимая конверт с чеком, она вышла из роскошной гостиницы и неторопливо прошла сквозь сборище курильщиков, толпившихся у каменных пепельниц возле входа. Это был клуб по интересам, кучка отщепенцев, собравшихся в стаю, чтобы бороться за существование и… наполнить свои легкие окисью углерода.
У самого края группы, рядом друг с другом стояли двое мужчин – на лицах широкие улыбки, головы склонены. Они что-то увлеченно рассказывали друг другу, и по их движениям и позам Келли поняла, что они – настоящие друзья, а когда она присмотрелась получше, то поняла, что возможно, там скрываются даже более близкие отношения.
Она почувствовала знакомый укол боли, всегда возникавший при виде такого товарищества. Ей самой слишком недолго довелось испытывать подобные чувства. Исчезающе мало. На секунду она подумала, а не соблазниться ли ей сигареткой и не присоединиться к стае, но она не держала в руках сигаретную пачку уже больше двадцати лет. Еще одна плохая привычка, над которой придется потом потрудиться, чтобы бросить, решала она. Что-то, без чего она сможет обойтись.
Ее каблуки звонко зацокали по тротуару, когда она бодро зашагала подальше от гостиницы и всех, кто был в ней.
На стоянке было благословенно тихо, только отдаленный шум проезжавших по дороге машин омрачал тишину. Она подняла голову и посмотрела в ясное ночное небо, думая, видны ли Лорне те же мерцающие звезды в маленьком окошке под потолком камеры.
Даже если бы она могла выйти на связь со своей возлюбленной, простила ли бы ее Лорна за то, что она сделала? Зная, насколько важным для нее было доверие, Келли не была уверена в ответе.
Лорна любила ее. Это Келли знала точно, как собственное имя. Лорна бы от нее так легко не отказалась. Но то, что Келли поспешно и безоговорочно поверила, что это Лорна напала на Катрину, несомненно, должно было глубоко задеть ее. И что можно было сделать, чтобы исправить причиненную боль, даже если бы она могла? И какое это имело значение теперь? Она слегка улыбнулась. Лорна была бы неотразима в маленьком черном платье, но она бы и тридцати секунд не выдержала в обществе надутых чванливых чучел, которыми был забит гостиничный зал для приемов. Келли сомневалась, что любовь, даже такая сильная, от которой у нее дыхание перехватывало и сердце заходилось до боли, сможет преодолеть эти различия.