Мне просто повезло, что такой вот бывший суворовец оказался со мной рядом на контрольном собеседовании. Его короткая консультация позволила мне достойно ответить на вопросы преподавателя и сносно перевести текст. Более того, меня даже записали в группу тех слушателей академии, которую на сегодняшнем языке называют «продвинутыми». Преподаватель немецкого языка, которая вела эту группу, очень быстро оценила мои настоящие знания, вкатила подряд две двойки и дала понять, что с такой подготовкой я очень запросто могу попасть на собеседование к начальнику курса или даже к начальнику факультета. Было ясно: или я серьезно сажусь за немецкий язык, или со мной будут разговаривать в другом месте.
Надо отдать должное самой системе лингвистической подготовки в академии, которую внедряли в жизнь под руководством начальника кафедры иностранного языка полковника Вахмистрова. Этот интеллигентный, образованный офицер не только сам владел несколькими языками, но и неустанно внедрял самые современные методики. Чего стоило одно только «ночное обучение», непременным атрибутом которого были динамики, установленные в каждой комнате общежития. В семь утра, в половине одиннадцатого вечера, а также в определенный час ночью по радиосети читался текст на немецком языке, оригинал которого в напечатанном виде должен был лежать перед глазами. Что бы ни произошло, в урочный час ты должен был сидеть перед динамиком и повторять вслух каждое произнесенное слово. Многократное заучивание, по замыслу преподавателей, должно было предельно обострить нашу зрительную и слуховую память.
Эта система оказалась настолько эффективной, что даже наши дети вскоре запоминали эти языковые уроки. Однажды четырехлетний Сергей заявил Вале: «Мама, я хочу жениться!» — «На ком?» — «На Даше». — «А чем же вы будете заниматься?» — «Ну как чем? Она будет обед готовить, а я буду учить немецкий язык…»
В такой обстановке очень скоро мое учение пошло на лад. Уже на втором курсе я сдал экзамены по немецкому языку на «отлично».
Впоследствии эти знания очень пригодились мне в Академии Генерального штаба при сдаче кандидатского минимума. И сегодня я довольно сносно говорю на немецком языке и чувствую себя уверенно в немецкой военной терминологии.
Что касается других дисциплин, то никаких особых трудностей у меня просто не возникало. Мое среднее училище дало мне хорошую общевойсковую подготовку, отчего я никогда не испытывал дискомфорта, даже общаясь с теми своими однокашниками, которые пришли в академию, имея в запасе дипломы высших военных училищ. На первых порах, конечно, сказывалось отсутствие опыта участия в крупных общевойсковых учениях, но такова была специфика самих внутренних войск. Различия, правда, со временем становились незаметными. Хотя бы потому, что мы напряженно учились, а в Академии им. Фрунзе наши офицеры из внутренних войск всегда были на хорошем счету. Объяснялось это тем, что на должность командира отдельной роты в ВВ никогда не ставили человека, который бы не умел принимать самостоятельные решения. Его подразделение часто находилось довольно далеко от штаба батальона. Не станет же ротный каждый день названивать комбату и советоваться, как ему поступить в том или ином случае.
Очень часто наши офицеры совмещали военную службу в своих городах и поселках с общественной работой: были депутатами и членами разнообразных советов, партийных комитетов — этакими администраторами и специалистами в области охраны общественного порядка. Так что их социальная зрелость наступала несколько раньше, чем у армейских командиров.
Эта разница чувствовалась и позже. Даже в Академии Генштаба. Сравнить хотя бы командира мотострелковой дивизии, проводившего на полигоне две трети своей службы, и меня, который, будучи командиром 43-й Минской дивизии ВВ МВД СССР, входил в состав коллегии Министерства внутренних дел Белоруссии. Что касается самостоятельности, то мы могли дать фору многим армейским офицерам. А вот когда заходила речь об управлении общевойсковым боем, о методике принятия решения, тогда свои войсковые амбиции нужно было спрятать куда подальше. До сих пор искренне благодарен я за науку многим своим преподавателям, из которых особенно хотел бы отметить Героя Советского Союза, полковника Ивана Ивановича Загряцкого, специалиста по тактике Сергея Васильевича Рамжаева и начальника курса Александра Федоровича Ларина. Это те, кто в свою педагогическую работу вкладывал без остатка и силы, и душу.