В церкви воцарилась тишина. Джанки разбредаются по своим убежищам. У них впереди тяжёлая неделя. Семь дней в ожидании пасторской благодетели.
- Давай уже выходи, самец. Жду тебя на улице.
Признаюсь, я немного испугался. Но голос показался знакомым. Дэл.
Откуда он знает, где меня искать? Что он вообще здесь делает? Я в спешке застёгиваю ширинку, платком вытираю пот со лба и, перешагивая через Марию, направляюсь к выходу.
- Всю проповедь я слушал, как тебя просят приручить какую-то суку. А ты, тихоня, когда кончал, просто скулил. Ни тебе диких криков, ни непристойных междометий. Это хорошо.
Я не эксгибиционист, говорю. Спрашиваю, зачем он здесь?
- Скажем так, я отработал все заказы и хочу прогуляться.
5
- Эпоксидные лаки - это растворы эпоксидных смол в органических растворителях. В бытовых условиях эпоксидные лаки нередко используются для приготовления шпатлевок, склеивания и изготовления сувениров.
Внутри жильё Дэла похоже на магазин подарков для слепых.
- Диэпоксибутан, подобно многим другим эпоксидным соединениям, может вызывать ожоги кожи с образованием пузырей, раздражение глаз и дыхательной системы.
Я спросил, зачем мне это знать?
- Контакт с кожей мезоформ диэпоксибутана приводит к образованию опухолей у мышей, в том числе чешуйчатой карциномы. Ты ведь не грызун?
Нет, говорю.
- Тогда сделай одолжение: перестань задавать глупые вопросы.
Меня не покидает ощущение скованности. Я хочу сказать, в доме столько напомаженного дерьма, что боишься сделать шаг. Им заставлены все полки, несколько безделушек лежит за диваном, пара - на широком подоконнике.
В замках главный зал являлся многофункциональным помещением - суд и трапезы происходили в нём, там же давались представления с музыкой и танцами, акробатами и жонглерами. Общие столы были разборными, а на ночь зал превращался в место для сна. В ранних замках господская семья спала в дальнем конце зала, за возвышением. Это место было отгорожено перегородкой или даже занавесом. В поздние времена к главному залу были добавлены палаты, использовавшиеся в качестве спальни.
Маленькие прихожие современных домов - это всё, что осталось от огромных залов средневековых замков и поместий. Палаты стали будуарами, обставленными миниатюрной мебелью Джиотто или Метрополь. Пространство сжимается, унифицируется, подгоняется под стандарты. “Икея” консолидирует отправки целыми городами, и не разберёшь, где ты проснулся: Огайо, Штутгарт, Осло или Милан. Ахроматическая палитра, дешёвые и аккуратные формы, однообразные спальни с такими же женщинами, выкрашенными во все типовые каталоги, одетыми в торговых центрах тяжести и накормленными “Цезарем”. Их фотографии - это копии, а паспорта - копии копий. Им нравятся доступные страны, пирсы, имена на песках, фуршеты. И пока кожа бледнеет, они с каким-то агоническим восторгом разносят информацию о перелётах, точно пилигримы - сифилис. Они это делают. Встают в один ряд и хором запевают песню о себе, полагая, что все только и ждут подобных мемуаров: монотонных вокализов об одном и том же.
Не от того ли мельчает совесть, что стены начинают сдвигаться?
Что ты скажешь, когда тебя случайно раздавит, пока ты переодеваешься в своём микроскопическом гардеробе? Ничего. Ничего ты уже не скажешь.
- При подкожном и внутрибрюшном введении изомеры вызывали местные саркомы у мышей и крыс.
Крошечные ванные пришли на смену греческим термам. Малюсенькие сауны вытеснили римские бани, выполненные из мрамора и украшенные мозаикой. Развалины тесных качалок, смердящие ногами и гнилью немытых атлетов, тренажерные залы, фитнесс-центры пришли на смену палестрам — гимнастическим школам, где юноши могли заниматься бегом и борьбой, метанием копья и диска, плаванием и гимнастическими упражнениями. Я чувствую, как уменьшаюсь. В кармане Пантагрюэля всё просторнее.
Прогресс не оставляет тебе выбора.
Крысы и мыши на игле минимизации личного пространства. Карциномы модных каталогов голландской мебели. Саркомы рекламных роликов, взывающих к ничтожеству.
- Следуй за белым кроликом.
Это Дэл так пригласил меня подняться на второй этаж. Он подвёл меня к одной из дверей.
- Сейчас я покажу комнату Каталины, а ты скажешь, как тебе.
Дэл повернул ручку, и меня окутала прохладная полутьма. Щелчок выключателя. В глаза бросилась знаменитая “усиленная перспектива” Палладио, воссозданная самим “художником” Дэлом Симмонсом.
Я вошёл в крохотный “Олимпико”.
Викторианские красные и лиловые тона, плавно переходящие в пастельные оттенки голубого и розового а-ля рококо; смысловое ощущение единства спальни, окно - барочный шедевр. Темная сторона Дэла. Тяга к прекрасному, контрастирующая с напускной циничностью. Всё его красноречие уложено в несколько квадратных метров.
Дэл любит свою сестру.
Он хочет, чтобы я знал об этом. Я тоже люблю свою “сестру” Хилари, контракт обязывает. Но в чём разница? Если любовь заключается в действиях, тогда кровное родство - всего лишь незначительный пункт в списке общего между двумя людьми. Я люблю миссис Бальмонт, потому что выношу её мусор, готовлю для неё ужины и смотрю с ней телевизор. Дэл превращает спальню сестры в произведение искусства, а я интересуюсь в деканате успеваемостью Мадлен Форман, как самый настоящий отец.
Семья - результат дикой пьянки, которую называют свадьбой.
Все эти слова, данные богу во время венчания — сомнительный моцион. Обещать какому-то парню, который, с позволения сказать, чуть популярнее Санты, что ты будешь хранить верность и поддерживать свою вторую половинку в болезни и здравии — блажь, какой сектанты потчуют доверчивых домохозяек.
Господь - величина непостоянная, замените его на что угодно - смысл останется прежним. Ни одна клятва не в силах противостоять потребности человека в удовлетворении. Если нужно будет переступить через мужа, ты это сделаешь. Непреодолимый соблазн поджидает за углом и потирает руки.
Нимфы искушают тебя.
Наводят бешенство и безумие.
Мужья попадают в умело плетёные сети современных Калипсо. Только Гермес приходит не всегда, и семьи распадаются на части. Одиссеи, отчаянно ищущие поддержки в Содоме Пастора Троя. Пенелопы растят своих Телемахов без отцов. Бывшие Электры и Зевсы.
Всего лишь любители присунуть на стороне.
Я спрашиваю Дэла, к чему вся эта роскошь?
- Эй, ты не забыл, что здесь будет жить моя сестра, парень?
Я помню. Ладно, проехали, но зачем ты меня позвал сюда?
- Чтобы ты осмотрелся. Через несколько часов Каталина будет здесь. Так что можешь и остаться. Только внизу, на диване.
“Мама” будет волноваться. И это хорошо. Ведь она будет меня отчитывать, как своего родного, возможно, запретит мне смотреть телевизор, или спрячет мышь от компьютера.
Окей, говорю. Я останусь.
- Отлично. Следуй…
Да-да, за белым кроликом, я помню.
6
Когда ты спишь два часа, да ещё и в чужом доме, пробуждение доставляет некоторые неудобства. Сон прервался глухим ударом багажника, из которого Дэл выудил немногочисленные вещи сестры. Две небольших спортивных сумки, забитых, кажется, не под завязку. Каталина по-прежнему сидит в машине - небольшом минивэне Версо, который по словам рекламы является “динамическим пространством, в котором вы почувствуете себя собой”.
И нигде больше. Только в ебаном минивэне Версо.
Вершина конструкторской мысли.
Позволительная роскошь устанавливает порог твоих мечтаний.
“Семейный автомобиль с системой сидений Изи-Флэт-Севен сочетает в себе новый стиль, усовершенствованное управление и максимальный комфорт для всех ваших Я”.
Я-муж, Я-рабочий, Я-сексоголик - и все мы обретаем счастье, зная, что у нас Изи-Флэт-Севен.