Покупать вещи мне понравилось, и я решила растянуть это удовольствие на несколько дней. Это не выглядело подозрительно, потому что до мероприятия, придуманного фрейлинами, было еще много времени.
Следующий день был посвящен обуви и всяким мелочам. Мыло, мочалки, расчески, одеяла, даже какие-то микстуры. Всего накупила раза в три-четыре больше, чем мне было нужно. Я же собиралась делать щедрый подарок приюту. Но кто бы стал проверять, сколько я подарила в рамках помощи ближнему, а сколько припрятала?
Интереса ради зашла в оружейную лавку, чем вызвала ужас телохранителя.
— Ваше Высочество! Вы же не будете покупать оружие?
— Ну что Вы, — я поспешила успокоить сопровождающего. — Нет, конечно.
Но все равно заставила его сильно понервничать, когда решила примериться к паре мечей. Мне-то они были точно ни к чему, я совершенно не представляла, как ими пользоваться в чем еще раз убедилась. Но оружейник так расписывал товар, что мне просто захотелось подержать в руках эти вещи. Язык не поворачивался назвать эти изящные клинки железками. Покупать я, разумеется, ничего не стала, но пообещала хозяину, что посоветую его лавку брату. Вот так можно осчастливить человека всего одной фразой.
А следующая выбранная мной лавка принесла, наконец, покой в измученную душу телохранителя. Я покупала игрушки.
Моё приподнятое настроение при дворе заметили и вовсю обсуждали. Случайно услышав во время прогулки, как одна пожилая дама назидательно говорит младшей подруге: «Видите, как принцессе идея с благотворительностью понравилась? Прямо ожила! А вы подойти стеснялись. Теперь все лавры той выскочке достанутся», я не смогла пройти мимо.
— Так это Вы баронесса Лирон? Спасибо Вам большое за идею! — искренне поблагодарила я молодую рыжеволосую женщину. — Очень правильное начинание.
Как она зарделась, как смутилась… Я и не догадывалась, что мое одобрение так дорого стоит. Может, потому что я самая нелюдимая принцесса за всю историю рода? По крайней мере, мне единственной удалось разогнать всех фрейлин дольше, чем на час.
Возвращения отчима я ждала с большим нетерпением. Разумеется, не потому что соскучилась. Мне с третьей попытки удалось попасть в кабинет, но печать я там не нашла и сделала вывод, что Дор-Марвэн забрал её с собой в поездку. Что, в принципе, было вполне логично.
По случаю возвращения отчима устроили торжественный семейный ужин. Действительно, семейный. Только Дор-Марвэн, Брэм, Арим с нянькой и я. Отчим меня, да и весь двор, всегда удивлял особым трепетным отношением к семье. Он не принимал употребления титулов, обращения на «Вы» к детям, пусть даже королевским, не на официальных приемах. Ему казалось недопустимым, что королевские дети иногда неделями не видят родителей, и все считают это нормальным. И он ввёл ежедневные, так называемые «камерные» трапезы. Только семья, никаких придворных.
Двор оторопело наблюдал за изменениями и не смел возражать. Сейчас я понимаю, что, родившийся в семье обедневших дворян отчим привык к иным отношениям, а потому очень ценил родственные связи. Он действительно любил маму и много сделал, пытаясь наладить хорошие отношения с нами, неродными детьми. И ему это нужно было, как человеку, а не как расчетливому интригану… И все сложилось бы, и наши отношения были бы другими, открытыми и гармоничными, если бы я не нашла тот ход…
Дор-Марвэн был в прекрасном настроении, радовался возвращению домой. Рассказывал о поездке, шутил, подарил Брэму красивый кинжал, богато украшенный жемчугом. Брат был в восторге. Ариму отчим привез игрушек. Ребенок тут же захотел играть вместе с отцом. Чему тот лишь обрадовался. О подарке для меня отчим тоже не забыл. Пара красиво оформленных книг для пополнения коллекции. Идеальный отец семейства, право слово… Его было за что уважать, за что ценить, за что даже любить… Но я не могла.
К Ромэру я отважилась пойти только очень поздно ночью. Боялась, что отчим захочет нанести пленнику визит. Арданг не ждал меня, спал, свернувшись в углу на голом полу. Мне было жаль будить Ромэра, но я не рискнула просто оставить продукты рядом со спящим. Он очень удивился моему появлению, но не тому, что у меня не было времени на общение. Мы вообще мало разговаривали. Я то пыталась вломиться в кабинет отчима, то разбирала покупки. А чаще мне просто очень хотелось спать. Нарушать устоявшийся распорядок дня и привлекать к себе внимание я не решалась, — кому-нибудь могла прийти в голову мысль, что принцесса заболела. А это означало общение с Нурканни, чьего интереса к себе я опасалась. Так что днем не ложилась. А ночные прогулки не только отнимали много времени, но и выматывали.