Выбрать главу

— Я не имею ни малейшего представления о том, когда приедет муожский князь! — демонстративно загибая пальцы, перечислял отчим. — Какие будут сопровождающие. Готов ли пакет документов! Когда будет свадьба! Со мной не делятся никакими сведениями, касающимися Муожа!

— Простите, отец, но со мной тоже не все обсуждают, — почти не солгала я. Удивляюсь, как вообще удалось сохранить остатки разума. Отчим пыхал злобой, амулет, чувствующий раздражение своего хозяина, горел на груди. Сильно, нестерпимо сильно. Казалось, вот-вот прожжет насквозь.

— Потому что ты ничего не решаешь. А союз с Муожем — это полностью моя заслуга! — ярился Стратег.

— Разумеется, — вцепляясь в спинку стула, пробормотала я. — Уверена, в этом никто не сомневается.

— Именно поэтому, — продолжал отчим, а потом, глянув на меня, с искренней тревогой бросился помогать, усаживать в кресло, суетиться. — Нэйла, тебе плохо? Может, позовем лекаря?

Искреннее непонимание причины моего недомогания поражало. Забота бесила, а страх за меня в глазах этого чудовища вызывал такую страшную волну ненависти, что, казалось, эта сила должна была испепелить отчима на месте. Но, разумеется, этого не произошло. Дор-Марвэн, смочив холодной водой платок, бережно промокал мне лоб, шептал что-то утешительное, ободряющее. Говорил, что в башне жарко, душно. Что я стала болезненной после возвращения. Что он лично уничтожит тех людей, которые похитили меня. Ведь неизвестно, в каких условиях они держали пленницу. В своем безумии отчим полностью вычеркнул из собственного сознания тот факт, что мое состояние вызвал он сам.

Этот эпизод еще раз показал, что для Стратега амулет, периат безволия, не существовал. Для Стратега существовала не правда, а лишь его святая вера в мою дочернюю любовь, в нашу идеальную семью. И отказываться от своей безумной иллюзии он не хотел.

Если отчим рассчитывал, что просто перенесет семейный ужин из малой столовой в мою башню, то он обманулся. Будь Стратег в здравом уме, он бы сообразил, что приходить нужно после появления Брэма. А так брату сообщили о придумке Дор-Марвэна. Поэтому вместо себя юный король прислал слугу с короткой запиской. Стратега это взбесило, но, к сожалению, кроме меня свидетелей этому не было.

Я чинно сидела у стола, сложив руки на коленях и наблюдая за Дор-Марвэном. К счастью, медальон не принуждал меня говорить. Отчим метался по комнате, упрекал Брэма в неблагодарности, сетовал на козни Леску и Керна, вставляя «А ведь это они, они похитители! Почему Брэм этого не видит?». На пике истерики Дор-Марвэн расколотил хрустальный графин, швырнув его на пол. Вода из разбитого сосуда расплескалась по полу, по всей комнате разлетелись хрустальные брызги. Небольшой осколок даже поранил Стратегу лицо, и отчим, сквернословя, ушел в мою спальню, вытирать кровь, сочащуюся из пореза. Это происшествие немного охладило пыл регента, но не настолько, чтобы я могла рискнуть и позвать служанку. Мысленно похвалила ее за выдержку. Грохот мог заставить девушку ослушаться и все же явиться без прямого приказа. В данной ситуации это было бы для нее губительно.

Мне пришлось два с половиной часа выдерживать общество разъяренного Дор-Марвэна. И пусть всплеск его гнева постепенно сходил на нет, чувство омерзения, ненависть, которые я испытывала к отчиму, лишь росли. Наблюдала за тем, как он ужинал, слушала, как поносил советников Брэма, как жаловался на период взросления, меняющий ценности. При этом отчим умудрялся не обращаться ко мне, словно забыл, с кем разговаривал. Я замечала блуждающий взгляд Дор-Марвэна, будто каждую новую мысль он высказывал другому собеседнику. Находиться рядом с безумцем было страшно, я боялась шелохнуться, поменять позу. Окаменела на эти часы, даже не переставила ноги, когда вода из разбитого графина добралась до меня и промочила туфли.

За все время застолья отчим только один раз посмотрел на меня и обратился ко мне по имени. Ради того, чтобы похвалить виконта эр Сорэна и с мечтательной улыбкой сказать:

— Знаешь, в нем я узнаю себя в молодости. Я так же безответно любил твою мать, а о моих чувствах никто не догадывался. Я не решался с ней заговорить ни до, ни после замужества с Орисном. Поэтому я хочу, чтобы он сопровождал тебя в поездке в Муож. Ему будет тяжело с тобой расстаться. Из-за разлуки с любимой мужчина готов на безумства.

Мой ответ отчиму не требовался. А я, слушая продолжение сетований, подумала, что Стратег ошибся в виконте. Перенес свои чувства на других людей, на другую ситуацию, не имеющую ничего общего с действительностью. Эр Сорэн не любил меня. Его значительно больше интересовала политика, безопасность брата и смещение регента. Влюбленный человек если бы не отправился сам искать пропавшую даму сердца, то хоть бы проявлял больше знаков внимания и беспокойства о ней после спасения. И дело было вовсе не в мнимой робости. Как ни странно, но осознание нелюбви виконта меня обрадовало. Пожалуй, единственная светлая мысль за вечер.