Меня поводили в гостиную, примыкающую к покоям графини. Она сдержанно поприветствовала меня и предложила присесть. Я отказалась. И вот теперь она смотрит в окно и мнет в руках платок, словно решается что-то сказать.
- Брак между тобой и наагасахом совершился полностью? - наконец спросила она.
Я оценила степень ее тактичности. В отличии от принцессы, она не говорила напрямую о брачной ночи.
- Да, - просто ответила я.
Графиня шумно вздохнула, и это был не вздох облегчения. Словно сбылись ее худшие ожидания.
- Почему ты... это допустила? - сдавленно произнесла она и приложила платок к губам.
На мгновение мне показалось, что она сдерживает слезы.
- Я обещала ему этот брак, - спокойно произнесла я.
Это странно подействовало на нее. Она пришла в некоторое злое возбуждение и резко развернулась ко мне.
- Обещала? - взбешенно произнесла она. - Ты глупая и наивная девчонка! Ты думаешь, кому из них нужны твои обещания? Да, они пользуются твоей честностью и наивностью! Думаешь, они сами держат свои слова? Для них нарушить слово легче, чем выпить воды!
- Может я и глупая, - резко согласилась я. - Но мои слова - это мои слова. Мне все равно, что они делаю со своими обещаниями. Я все равно не верю чужим обещаниям. Я верю только себе.
- И что твоя вера в себя тебе дала?! - вскинулась мачеха. - Ты вышла замуж за зверя! Высокопоставленного зверя. Он с легкостью играет чужими судьбами, как та же самая прицесса Кирата. Вместо того, чтобы тянуть время, ты как овца на закланяние пошла!
- А чтобы мне дало это промедление? - с мрачной усмешкой произнесла я.
- Я бы что-то придумала, - уверенно произнесла мачеха.
- Вы? - с издевкой протянула я.
- Да, я, - резко ответила мачеха и снова отошла к окну. - Тебе нужно было выйти за графа Ротрийского. К утру бы ты уже стала вдовой.
Я смешалась.
- Что?
- Ты бы встала вдовой, - устало повторила графиня. - Богатой и свободной вдовой. Делала бы, что хотела. Хоть по миру ездила и по развалинам шаталась! Ты же об этом мечтала?!
Я замерла. От куда она знает? И о чем она вообще говорит?
- Какая вдова?
Ответом мне было молчание. Наконец она ответила. Ее голос был натянутым и довольно усталым.
- Его бы отравили. Все было продумано. У этого параноика круча недругов, которых он наживает по собственной мнительности. Думаешь, он действительно издевался над своим женами? Нет, он просто убивал их. Начинал подозревать в чем-то, например, в покушении. Последнюю жену он убил, когда она была беременна от него. Сперва эта новость обрадовала его, но потом он начал сомневаться и в конце убедил себя, что она ему изменяла и ребенок не его. Он подозревает людей, даже если они невиновны. Больной старик, - с презрением выплюнула она. - И я бы не испытывала муки совести за его смерть.
Я пораженно смотрела на ее спину, не понимая, что происходит с этой женщиной. Когда-то господин Зуварус мне говорил, что люди не могут быть простыми. Они не могут быть просто злыми или просто добрыми. Все люди сложные и вмещают в себя совершенно разные черты проявления человеческого характера. Преступник может без зарения совести убить человека и при этом любить детей. У меня впервые возникла мысль, что я видела в мачехе не все, а лишь то, что хотела видеть.
- Завтра постарайся быть подальше от наагасаха, - продолжиа она. - Чтобы подозрение не пало на тебя.
Я похолодела. Что она задумала?
- Они во время поссорились с принцессой, - продолжала мачеха.
- Нет, не надо! - я сдела несколько шагов к ней. - Вы не представляете как это опасно! На него не действуют яды, а у нагов куда больше возможностей увидеть истину. Вы только лишите себя жизни и подставите всю семью. Что будет с сестрами?
Ее спина одеревенела.
- Не стоит этого делать, - уже спокойно подолжала я. - Возможно, он не тот, с кем можно быть счастливой или свободной. Но рядом с ним мне никто и ничто, кроме него не угрожает. Принести мне обиду довольно сложно. По-настоящему может обидеть только тот, кто трогает твое сердце. Мое же сердце наагасах не тронет никогда. Если бы вы не любили моего отца, то тогда, возможно, вам тоже было бы проще.
Плечи мачехи дрогнули.
- Пообещайте, что вы оставите эту идею, - потребовала я.
Она молчала. А я решила попробовать по-другому. Я не была уверена, что у меня получится, и от этого сердце было готово выскочить из груди. Я подошла к ней сзади и осторожно уткнулась лбом в ее плечо. Она вздрогнула. Мне хотелось прижаться к ней, как в детстве. Тогда я мечтала, чтобы ее руки меня приласкали.
- Я прошу, - тихо повторила я.
- Хорошо, - помедлив, прошептала она.
Я постояла так еще немного. Я не знала обман это или нет, но мне хотелось еще чуть-чуть испытать близость с этой женщиной.
- Я пойду, - тихо сказала я и, отстранившись, пошла на выход.
Когда я закрывала дверь, до моего слуха донесся всхлип.
Наагасаху я об этом рассказывать не стала. Кто знает, как он себя поведет. Да и обдумать ситуацию мне не дали. Практически тут же мне пришло приглашение от принцессы с просьбой составить ей компанию в послеобеденном чаепитии. Просьбу я вежливо отклонила, сославшись на несуществующие дела. Теперь я лихорадочно эти самые дела искала. Не знаю, как мачеха и наагасах так быстро прознали об этом приглашении, но буквально минут через десять ко мне пришла Даррила и позвала прогуляться после обеда. По ее лицу было видно, что она не понимает, зачем нам вместе гулять. Наагасах тут же разрешил и одобрил эту прогулку с подозрительным рвением и даже позволил нам пойти без охраны. После заключения брака он стал меньше беспокоиться о моей безопасности. Свою роль, наверное, сыграл еще и серебрянный браслет, о значении которого я по-прежнему лишь догадывалась.
За ворота имения мы вышли вежливо улыбаясь всем вокруг: слугам, страже, стенам... Оказавшись на лугу, мы скорее расстерялись, чем стали более уверенными. Как вести себя рядом друг с другом, мы не предполагали.
- Сходим к реке? - неуверенно предложила Даррила.
Я с облегчением кивнула. Все дорогу до реки мы вели себя так словно за нами мог кто-то наблюдать. Даррила неуверенным голосом рассказывала, что воон там есть пещеры, а там можно наткнуться на развалины старой мельницы. Я слушала и кивала, словно сама не знала, где эти развалины. Дойдя до реки и не зная, что делать дальше, мы пошли вверх против ее течения, повторяя наш с нагами путь. Молчание становилось все напряженнее. Мы действительно не знали, о чем говорить друг с другом.
Дошли мы до моста, под которым далеко внизу грохотала горная река. Мы поднялись на него и там остановились. Я, оперевшись на перила, смотрела вниз на бурлящий поток. Даррила подобрала на берегу горсть камней и теперь по одному швыряла их вниз. Погода была пасмурная, на западе чернели дождевые тучи. Возможно там сейчас идут проливные дожди. До нас они могут даже не дойти.
Я искоса посмотрела на Даррилу. Она была еще со всем ребенком. Худенькая, угловатая, с едва наметившейся грудью, но довольно хорошенькая. Очаровательное личико с неисчезнувшей еще до конца детской припухлостью, большие голубые глаза, мягкие губки и и длинная блондинистая коса, из которой выбиваются забавные кудряшки. Прелестный ребенок. Через год ей уже можно выезжать на приемы и искать жениха. Она до сих пор тайком сбегает, чтобы полазить по тем же развалинам старого замка или погулять по ближайшему, не Лядащему, лесу, изображая из себя следопыта и охотника. В этом мы с ней были похожи. Наверное, наследие неугомонного прапрадеда отложилось в нас обеих.
В ней единственной из всех моих сестер проявились кое-какие магические способности. Наша семья старалась это не афишировать. Мачеха приглашала два раза в неделю нашего местного мага из Старкона, чтобы он мог ее чему-то обучить. Когда у нее открылись способности, я тоже подумывала признаться в том, что и у меня они есть, но потом передумала.