…Когда все в нем разбито, будто фарфоровый чайник, брошенный из окна.
========== Usopp ==========
- Расскажи мне что-нибудь, - тихо просил светловолосая медсестра, смотря на задумавшегося парня.
Тот начинает говорить, неспособный отказать. И, кажется, мрачные тени отступают от его мыслей, напуганные яркой улыбкой. Да вот только ключевое слово здесь «кажется». Кайя, боясь разворошить «осиное гнездо» его боли, не решается копнуть вглубь его души. Заглянуть туда, где, кроме тьмы, возможно, ничего и не осталось.
Она уйдет до того, как солнце спрячется за горизонт. Уйдет не по своей воле, а потому что иначе брюнет будет за нее волноваться. И корить себя за то, что не может ее проводить, за то, что не может ее защитить. Она уйдет, и как только закроются двери лифта, ее улыбка исчезнет, чтобы вновь вернуться на несколько мгновений, когда она будет махать ему, смотрящему на нее в окно, чуть вспотевшей от волнения ладонью.
Усопп знает, что Кайя приходит к нему из жалости. Знает, что любовь его останется без ответа. Знает, что она не верит ни в один его рассказ, считая все выдумками для привлечения внимания. Знает, но не может прекратить этот фарс, чудовищный фарс.
Он лжец! Он был лжецом – лжецом и умрет! И он смирился с этим… Печаль же его в том, что Усопп не лжет, рассказывая Кайе фантастические истории мира, где разлилось безумное море Гранд Лайн. Каждая якобы сказка, будь она про великанов и гномов или людей, превращавшихся в стихии и вещества, была истинной правдой! И каждое слово про Мугивар, исключая его самого (тут он чуть приукрашивал), было правдивым. Но только кто поверит прикованному к инвалидной коляске парню?
Усопп и сам понимает, что жалок. И пусть в этом мире он не такой трус, как в том (и это, конечно же, лишь следствие различий самих миров), но там ему было бы мало попасть под машину, чтобы лишиться возможности ходить. Там он был сильным, пусть и был слабаком на фоне своих Накама. Там он стал Согекингом, не зная, как предстать перед друзьями, но не в силах оставить их в минуту опасности. Там он получил прозвище «Бог» за нелепо успешный план. Там были его дорогие Накама, с которыми он делил и горе, и радость, за которых он отдаст свою жизнь. А еще…
Еще там была Она! Другая Кайя! Та, что смотрела с нежностью, а не с жалостью! Та, что восхищенно вздыхала, слушая его выдумки, оказывавшиеся затем правдой! Та, что во всем мире лишь одна заметила его затылок на первой розыскной листовке Луффи. Та, чей образ нетленен в его памяти. Та, что нежно любит и верно ждет… А эта Кайя, она не его, она чужая. Вот только сердцу этого не объяснишь. Оно продолжит до боли сжиматься при виде ее жалеющей улыбки и бешено колотиться о ребра от страха, когда она растворяется в темноте вечерних переулков. Сердце не хочет понимать…
Телефонный звонок. Отец. Такой же далекий, но все же любящий. Единственный и неизменный в обоих мирах.
- Слушай, когда я приеду, может, выберемся куда-нибудь на природу? По банкам постреляем… Усопп… Мальчик мой, прошу, ты только не молчи…
========== Nami ==========
- Почему ты так на меня смотришь?
- Да так, просто пытаюсь тебя понять…
- Я что, опять звала его во сне? – рыжие кудри взметнулись в воздухе, следуя за поднявшейся головой.
- Кто он такой? – внимательно смотря в глаза младшей сестре, спрашивает Ноджико. – Кто этот твой Луффи?
А Нами и не знает, как ответить. Как сказать, что это не просто «он», что это «Он» - Тот, кто станет Королем пиратов! Тот, кто, надев на ее голову свое самое настоящее сокровище – соломенную шляпу, победит этого ублюдка Арлонга. Ноджико лишь улыбается этим рассказам, как милым сказкам улыбаются все взрослые.
- Надо идти… - тихо шепчет девушка, в Том Мире бывшая навигатором Мугивар. – Он ненавидит опоздания.
Влезшие некогда в долги сестры были вынуждены работать на Арлонга. Набежавшие проценты уже давно превысили сумму изначального займа, и вырваться из этого денежного рабства невозможно. Нами знает это лучше других и уже приняла твердое решение оставить надежду.
Да вот только есть подсознание, а в нем хранится фраза, одна единственная фраза, которую в пылу битвы кричали двое. «Нами – моя Накама!» Луффи доказал эти слова не раз и не два в Том Мире. Но где же он сейчас? Сейчас, когда у нее уже не осталось ни капли сил? Нет, он бы обязательно пришел к ней на помощь! Он бы не бросил ее! Он нуждается в ней… Он бы обязательно пришел… Если бы он только существовал!
Но его нет. Нет нигде в этом мире. Точно так же нет и других Мугивар. Нет страдающего топографическим кретинизмом, никогда не напивающегося и просто неубиваемого мечника. Нет любвеобильного, вежливого и заботливого светловолосого кока. Она, конечно же, выдумала монстр-трио, начитавшись книг и насмотревшись фильмов. Выдумала их, как своих защитников.
Нет умной, начитанной брюнетки-археолога, обладательницы несколько пугающего юмора. Она выдумала Робин как собеседницу и подругу.
Нет забавного киборга-извращенца, расхаживающего в одних трусах и гавайской рубашке, но способного создавать великолепные корабли. Нет невероятно талантливого, прошедшего испытание одиночеством скелета-музыканта, играющего на всех-всех инструментах. Она их выдумала, чтобы не было так скучно и печально.
Нет заботливого и забавного маленького доктора-олененка, так любящего сладкую вату. Она придумала его, чтобы хотя бы чувствами вернуться в счастливое детство.
Нет чуть трусливого, но верного друзьям, вечно лгущего, но никогда не промахивающегося снайпера, художника и изобретателя. Она выдумала его, чтобы не быть самой слабой в команде.
Есть только рыжеволосая дура, верящая в собственные сказки про Накама и то, что управляет погодой. Есть только глупая неудачница Нами, ревущая в одиночестве в подушку. И пока нет Ноджико, она безумно повторяет слова, давясь собственными рыданиями:
- Луффи, помоги мне!
========== Zoro ==========
Бессонница. Кто-кто, а он никогда не думал, что будет страдать от нее. Это даже звучит дико. И до нелепости смешно… Вот только ему смеяться уже давно расхотелось. В комнате так пыльно, что дышать тяжело. Куина на фотографии в рамке смотрит в стену радостными глазами – ей неизвестно, что она умрет через год после того, как сделают снимок. Катана лежит на диване, словно бесполезный кусок металла. У своего хозяина Вадо Итимонджи перестал вызывать хоть какие-то чувства. Даже тоска и боль, вызванные пробужденной памятью, отступили. Он не чувствовал ничего, кроме дикого желания заснуть. Но сон и не думал приходить к нему.
Память изменила весь его мир, возможно, довольно счастливый. И он начал мучиться от плохого сна. Сначала просто просыпался, неожиданно, резко, безо всякой причины, как в первый месяц после смерти Куины…
Куина. Семнадцатилетняя красавица, улыбкой озаряющая комнату с фото, казалась ненастоящей. Мозг уперто твердил, что единственная настоящая Куина умерла еще девочкой, а значит, на фото – фальшивка. И эта мысль одолела его настолько, что Ророноа просто не мог спать. Параноидальная мысль, что Куину подменили на эту дозорную, отметалась – Зоро отчетливо помнил, как его девушка притащила свою копию, которую встретила на соревнованиях.
Со временем из-за бессонницы он начал замечать пустоту в глазах Дракула, где бы не видел кумира: на плакатах, видео, вживую. Казалось, Соколиный Глаз тоже понимал, что он не из этого мира. И Ророноа с каждой новой встречей все сильнее хотелось подойти и спросить: «А ты помнишь Гранд Лайн? А нашу битву в Ист Блу? А свой одинокий замок?» Но он бы выглядел сумасшедшим, сделай это. Потому что Михоук, конечно же, ничего не помнит, даже своего прозвища. Потому что Дракул Михоук из этого мира помнит лишь этот мир.