Помню, как с благоговением смотрела на красивых гостей и мечтала о том, чтобы вырасти и тоже веселиться среди них. Я представляла себе платье, которое надену на свою первую вечеринку — белое, с пышной юбкой в оборку. И туфли на невысоких каблуках, золотых или серебряных. Мне так хотелось стать частью их мира.
До той ночи четырнадцать лет назад.
Был канун Нового года. Весь дом украсили красивыми золотыми лентами с красными полосками по краям – это я помогала маме их выбирать. На самом деле она была нашей мачехой, но ни я, ни Зара никогда не называли ее так. Наша мать умерла во время родов Зары, и Лора стала для нас единственной мамой.
В тот вечер столы накрыли белыми атласными скатертями, по углам которых закололи большие золотые банты. Великолепные цветочные композиции украшали каждое блюдо. Наши родители стояли у большой рождественской елки — папа в элегантном черном костюме, а мама в красивом шелковом платье, которое гармонировало с голубизной ее глаз. Новогодняя вечеринка всегда была большим событием, и, помимо членов семьи, на ней присутствовало много политиков и правительственных чиновников. Я не знала, кто есть кто, но помню, как указала на мужчину с длинной белой бородой, который смеялся над шуткой нашего отца, и заявила Заре, что он судья, а не султан из «Аладдина». Папа сказал мне об этом, когда заходил проведать нас тем вечером. Но Зара возразила, что этот мужчина больше похож на Санту.
Массимо, наш сводный брат, стоял в холле, как раз под лестницей, где мы с Зарой прятались, и вел серьезный разговор с двумя мужчинами. Ему тогда уже исполнилось двадцать, но он всегда казался старше, возможно, из-за своей постоянной мрачности и серьезности. Массимо никогда не обращал особого внимания на нас с Зарой, мы были слишком малы для него, но с нашим старшим брат Элмо они были неразлучны.
Спустя годы я часто задумывалась, как они тогда так хорошо ладили. Задумчивый, асоциальный Массимо был полной противоположностью жизнерадостному и прямолинейному Элмо. Хотя они близки по возрасту, Массимо вел себя так, словно по меньшей мере на десять лет старше веселого и беззаботного Элмо.
Пока мой сводный брат вел деловые переговоры, Элмо, прислонившись к мраморной колонне у парадного входа, флиртовал с хорошенькой рыжеволосой женщиной. В пять лет я не очень понимала значения слова «флирт», но с годами, по мере взросления, все больше и больше деталей прояснялось для меня.
Элмо совсем недавно исполнилось восемнадцать, и я помню, каким взрослым он казался мне в черном смокинге. Он поддразнивал женщину, почти вдвое старше его, и та заливалась веселым смехом, а мы с Зарой хихикали в ответ. От сына дона ожидалось, что он станет более тесно общаться с капо, но Элмо это не интересовало. Зато Массимо всегда оправдывал возложенные на него ожидания.
Запахи сигарного дыма, алкоголя и изысканной еды доносились даже до верхнего этажа, где мы с Зарой наблюдали за происходящим внизу. Моя сестра вскрикивала каждый раз, когда замечала новое красивое платье, и мне приходилось постоянно напоминать ей, чтобы она вела себя тихо, иначе нас обнаружат.
Лучше бы я ей ничего не говорила.
Лучше бы нас заметили и отправили спать.
Была почти полночь, все веселились. Мужчина в белом костюме наигрывал мелодию на пианино, которое привезли специально для этого случая. Официанты сновали между гостями, разнося высоко над их головами подносы с изящными высокими бокалами с шампанским для тостов. По-настоящему экстравагантное, праздничное мероприятие.
У входной двери двое мужчин начали спорить. Шум вечеринки заглушал их слова, но вскоре громкие голоса перешли в крики. Когда мужчины с раскрасневшимися от злости лицами начали драться, Элмо оставил рыжеволосую даму и бросился к ним. Мой брат, отличавшийся миролюбием, несомненно, намеревался их разнять.
Он не видел оружия, которое вытащил один из мужчин. Но Массимо, очевидно, заметил, потому что побежал к двери, крича Элмо, чтобы тот возвращался.
Но тут в украшенной к празднику комнате раздался оглушительный выстрел. Элмо отшатнулся, прижав руку к груди. Голоса и музыка внезапно стихли, будто кто-то их выключил. Тишина длилась меньше секунды, а после ее нарушил звериный рев Массимо. Мое сердце гулко билось, я сжимала деревянные стойки перил и смотрела, как Массимо подхватывает падающего Элмо. В комнате началась паника, и гости бросились к выходу. Посреди этого хаоса мой сводный брат завел руку за спину и вытащил пистолет.
Воздух пронзил еще один выстрел – это Массимо выстрелил в мужчину, убившего Элмо.
Эхо этих выстрелов еще несколько часов звучало в моих ушах. Даже пронзительная сирена скорой помощи и рев двигателя коронерской машины, которая позже увезла Элмо, не смогли заглушить этот звук. И еще продолжало греметь у меня в голове, перекрывая оглушительный хлопок дверцы полицейской машины в ночной тишине, когда полицейские уводили Массимо.
Именно тогда мой идеальный мир лопнул, как большой мыльный пузырь.
– Мисс Веронезе, вам подать машину? – Голос лакея выдергивает меня из болезненных воспоминаний, и образы золотых лент и крови рассеиваются перед глазами.
– Да, пожалуйста, – киваю я и обхватываю себя руками. – Спасибо.
– Сегодня прекрасная ночь, правда? – бросает он через плечо.
Я смотрю на небо, на котором россыпь мерцающих звёзд окружила большую полную луну, вдали виднелись очертания деревьев.
– Да, – шепчу я. – Ночь прекрасна.
Кай
Под ногами хрустит гравий, я пересекаю пустую парковку и иду к недостроенному шестиэтажному жилому зданию. Уличные фонари по всему кварталу выключены, но яркий свет полной луны создает нежелательные осложнения, заставляя меня держаться в тени.
Подхожу к открытым настежь служебным дверям, внутри здания слышится приглушенный лязг. Стараясь идти непринужденно, я достаю пистолет и проникаю на лестничную клетку.
– Чем могу вам помочь? – спрашивает мужчина в спецовке с верхней площадки лестницы. Рядом с ним стоит ведро с чистящими средствами. Уборщик.
Во всем квартале ведутся строительные работы, и жильцы еще не въехали, так что в этот час здесь не должно быть никакого персонала. Очевидно, мне дали неверную информацию. Я поднимаю оружие, целясь в голову уборщику.
– Прошу, – молит мужчина. – У меня семья. Двое детей и...
Я не слушаю его и нажимаю на курок.
Мужчина со стуком падает на пол, его тело скатывается по лестнице и останавливается у моих ног. Из большой дыры в центре его лба сочится кровь, а его невидящие глаза, кажется, устремлены на меня. В некоторых культурах верят, что души умерших остаются в этом мире и вечно следуют за человеком, который оборвал их жизнь. Преследуют их. Этот мертвец может присоединиться к армии, которая уже стоит у меня за спиной.
– Я внутри, – передаю через блютуз-микрофон и переступаю через тело. — Расчетное время выполнения задания – четырнадцать минут.
– Принято. Перехожу на режим радиомолчания. – После этого подтверждения аудиосигнал отключается.