Я даже мельком не увидел ее лица. Она прятала его за прозрачной черной вуалью. Оплакивала ли она мужа? Возможно. Нера всегда глубоко заботилась о людях, которые ее окружали. Наверняка сейчас ей больно. От этой мысли мне хочется выкопать труп этого засранца и убить его самому. Не для того, чтобы Нера страдала еще сильнее, а потому что он имел то, чего жаждал я.
Я никогда не видел их вместе, что в некотором смысле настоящее благословение. Иначе вряд ли смог бы удержаться и не всадить пулю в голову этому ублюдку. Я рад, что этот засранец мертв, и от этого факта мне становится дурно. Нера вышла за него замуж – значит, она любила его. Как бы то ни было, я не в силах притворяться, что не рад, что этот ублюдок лежит на глубине шести футов.
Светофор загорается зеленым, и машина Неры поворачивает налево, на север. Я следую за ней полчаса, держась на расстоянии трех машин, затем ее седан останавливается перед высоким железным забором. Ее новый дом. Я паркуюсь дальше по улице и жду, пока охранник откроет ворота. Мгновение спустя машина моего тигренка исчезает из виду.
Откинувшись на спинку сиденья, наблюдаю, как опускаются железные ворота. Они хорошо смазаны и закрываются бесшумно, но я все равно слышу лязг металла у себя в голове. Как и каждый раз, когда Нера исчезает за толстыми железными воротами, меня словно режет ножом по груди.
Каждую ночь с тех пор, как приехал, я представляю, как тараню эти чертовы ворота машиной, врываюсь внутрь и забираю то, что принадлежит мне. Глупая иллюзия отчаявшегося человека. Сегодня у меня нет сил даже мечтать. И все же не могу заставить себя развернуть машину и уехать. Ближе чем сейчас к ней не подобраться, и я хочу остаться еще немного.
«Еще немного» в итоге длится больше часа. До квартиры, которую снимаю всего в нескольких кварталах отсюда, добираюсь уже в час тридцать ночи. Я вешаю пиджак на спинку кухонного стула и иду к холодильнику, чтобы разогреть остатки еды. Пока тарелка с макаронами и сыром разогревается в микроволновой печи, достаю телефон, перехожу на знакомый сайт в даркнете и ввожу данные для входа. Обычные люди просматривают социальные сети и новостные приложения, когда им нужно отвлечься, я же – заказы на убийство. Времени у меня сейчас на работу по сути нет, учитывая, что моя единственная цель после возвращения в Штаты – присматривать за Нерой, но от старых привычек трудно избавиться, поэтому иногда проверяю объявления. Возможно, я просто сентиментален.
Я просматриваю список заказов, проверяя местоположение и детали, и тут мое внимание привлекает одна конкретная запись. Цель находится в Бостоне, и ранее сегодня на контракт претендовали сицилийцы — команда безжалостных киллеров, которые выполняют работу четко и быстро, уничтожая цель менее чем за двадцать четыре часа. Я нажимаю на запись, и начинает загружаться черно-белое изображение женщины.
У меня замирает сердце.
Это Нера.
Земля уходит у меня из-под ног.
Какой-то ублюдок сделал заказ на моего тигренка.
Я не трачу драгоценного времени, чтобы сходить в спальню за запасным оружием, а просто выбегаю из квартиры. Внутри всё сжимается от паники, и я мчусь, как сумасшедший, по улицам к дому Неры. Если бы это был кто-то другой, а не сицилийцы, я бы успел предпринять меры по нейтрализации стрелка. Но гребаный Рафаэль де Санти гордится тем, что выполняет в срок любой контракт, за который берется его организация. И он его выполнит. Сегодня ночью.
Но только не в мое дежурство!
Трясущимися руками нажимаю на тормоза перед огромными железными воротами, преграждающими въезд на территорию, и выскакиваю из машины. Слава богу, вход все еще закрыт, и я делаю первый вдох полной грудью с тех пор, как увидел этот заказ. Но тут замечаю обрезанные провода, торчащие из блока питания на стене сторожки. Охранников нигде не видно.
Ужас охватывает с новой силой, я берусь за металлические прутья откатных ворот и толкаю их. Ворота легко сдвигаются вправо. Несомненно, замки и сигнализацию нейтрализовали. Чертовы ублюдки уже внутри. Я ловко проскальзываю через ворота и бегу вдоль южной стороны ограды, прямо к особняку.
На первом этаже, в восточном крыле, горит свет. Шторы распахнуты, и я вижу женскую фигуру, сидящую за огромным письменным столом в просторной комнате. Видимо, это кабинет Неры. Я с облегчением выдыхаю. Она жива. Я секунду наслаждаюсь видом своего тигренка, а затем возвращаюсь к своей задаче.
Сицилийцы всегда работают в командах по четыре человека: двое на выходе следят за обстановкой и движением внутри периметра, один прикрывает огнем или подстраховывает, если нужно, а главный идет за целью. Обычно они душат цель, пока та спит, так что наемный убийца может уже прятаться в спальне Неры и ждать, пока она заснет.
Зная их маневры, я получаю преимущество, но только если киллер не пронюхает о моем присутствии. Если он или его дружки заметят меня, то изменят тактику. Я ни за что не стану рисковать жизнью Неры. Если этот ублюдок уже на месте, Нера в безопасности, пока остается в кабинете. Это значит, что я могу оставить главного убийцу напоследок, после того как разделаюсь с тремя другими.
Возле крепкого дуба, недалеко от главного входа, замечаю парня ведущего наблюдение. Используя тень в качестве прикрытия, я крадусь вдоль стены особняка, пока не оказываюсь прямо у него за спиной и быстро хватаю его за шею. Мгновение спустя над безмолвной борьбой раздается легкий хруст, подтверждающий, что я сломал парню шею. Опускаю тело на землю и двигаюсь к черному входу в дом, снова скрываясь в темноте, как демон, за которого меня принимала тигренок.
Другой сицилиец присел у какого-то садового сооружения, недалеко от задней двери дома, и смотрит вверх. Проследив за его взглядом, замечаю третьего члена команды, который поднимается по водосточной трубе к крыше. В тот момент, когда альпинист исчезает за краем, я нападаю на человека на земле. От силы моего удара мы оба оказываемся в осушенном фонтане. Я зажимаю сицилийцу рот ладонью и всаживаю нож в живот по самую рукоять. Мужчина продолжает бороться, пытается дотянуться рукой до моего горла. Я втыкаю нож еще глубже в его плоть и проворачиваю рукоять, когда в левом боку вспыхивает боль.
– Сдохни, крысеныш, – рычу, вынимая нож и всаживая его через подбородок в черепушку парня. Я не трачу время, чтобы проверить рану на боку, а бегу за тем, кто забрался на крышу.
Кожа на ладонях горит, когда хватаюсь за ледяную водосточную трубу. На то, чтобы добраться до крыши, у меня уходит меньше минуты, но, кажется, прошло несколько часов. Время, которое я не должен терять. Болезненная пульсация чуть выше бедра говорит о том, что чертов сицилиец здорово меня потрепал, но эта травма для меня не имеет значения. Я буду ползти, если придется. Никто не причинит вреда моему тигренку... ни сегодня... ни когда-либо еще. Пока я жив. Ухватившись за край, я переваливаюсь через выступ и влезаю на крышу.