Когда берусь за ручку двери, бросаю на них последний взгляд. Нера не потрудилась обернуться. Она по-прежнему стоит спиной ко мне, прижимая к себе дочку. Я встречаю взгляд ребенка. Кроха хихикает и зарывается лицом в волосы матери.
Наблюдая за тем, как девочка сжимает локоны Неры в своих кулачках, в моей груди расцветает странное чувство. Это сочетание боли, тоски и ревности, но еще и счастье. У моего тигренка теперь есть кто-то свой. Возможно, в другой жизни эта девочка могла бы быть и моей.
– Она очень похожа на тебя, тигренок, – тихо говорю я и поворачиваюсь, чтобы уйти.
– Да. За исключением глаз, – хрипло отвечает Нера с дрожью в голосе. – Глаза у нее от отца. Светло-серые, как первые лучи солнца в беззвездную ночь.
Я поворачиваюсь так быстро, что моя сумка ударяется о дверь. В ушах слабый звон, который становится громче с каждым ударом сердца, пока не начинает казаться, что голова вот-вот взорвется.
Нера стоит на том же месте, но теперь смотрит на меня, а по ее щекам текут слезы.
– Твои глаза, демон, – едва слышно шепчет она.
Ее приглушенные слова – еще один удар в грудь, достаточно сильный, чтобы я попятился назад, ударившись о дверь. Ремень сумки соскальзывает с моего плеча, и она с грохотом падает на пол. Я даже не замечаю, что иду через комнату, пока не оказываюсь прямо перед своим тигренком и маленькой девочкой. Мои руки сами собой поднимаются – левая, чтобы коснуться мягкой щечки, а правая, чтобы смахнуть слезу, преследующую меня во сне, – когда реальность обрушивается на меня.
Брызги крови.
Крики.
Смерть.
Красный шарф на земле у ног моего тигренка, когда она держала в руках тело отца. Ярко-красный цвет шелка как насмешка над струйками крови, вытекающими из красной дыры в центре его лба.
Мои пальцы замирают в дюйме от рая. Я глубоко вдыхаю и опускаю руки, отступая на шаг. Потом еще один. Я ухожу от единственного, чего когда-либо хотел. Спиной прижимаюсь к стене и лишь смотрю на них.
Глава 33
Нера
Я принимаю подношение и делаю вид, что пью, наблюдая за Каем. Он присел за порогом и за последние четыре часа не произнес ни слова. Когда он отпрянул от нас на кухне, у меня чертовски сильно защемило в сердце. Он не попросил подержать Люсию на руках. И даже не прикоснулся к ней. Он просто... отступил.
Так и стоял, прислонившись спиной к самой дальней стене, пока Люсия ела фрукты, а потом рисовала мелками, которые купила для нее Зара. Когда пришло время обеда, я усадила дочь на стульчик, а сама готовила еду. Кай отошел на несколько шагов в сторону и продолжал наблюдать за ней издалека. За все это время его взгляд не отрывался от нее ни на секунду. Казалось, он пытается впитать нашу дочь своими глазами.
Так же как делает это сейчас.
– Голубая для мальчиков, – внезапно восклицает Люсия, берет голубую пластиковую кружку с блюдцем и идет к Каю.
Он моргает, бледнеет, и его глаза расширяются в тревоге. Люсия останавливается перед ним и поднимает игрушечную чашку. Судя по выражению его лица, когда он смотрит на ее протянутые руки, можно подумать, что она предлагает ему взрывное устройство. Медленно он забирает у нее чашку – она выглядит нелепо в его огромной руке – а затем подражает моим действиям, делая вид, что пьет.
Люсия улыбается, затем кладет руку ему на макушку и хихикает.
– У тебя волосы, как у девочки.
Кай замирает, даже его дыхания не слышно, но эмоциональное потрясение в его глазах полностью противоречит его неподвижному телу. Наша дочь гладит его по голове, как обычно делает это со своими плюшевыми игрушками, а затем мчится мимо него в гостиную, где Зара расправляет подушки на диване.
С тех пор как час назад пришла сестра, она создавала видимость работы по дому, при этом не сводя с нас настороженных глаз. Она всегда защищала Люсию, но меня удивляет отсутствие какой-либо реакции с ее стороны. Ни вопросов, ни обвинений, ни требований. Она ни словом не обмолвилась о том, что нашла здесь Кая. И дело не в ее нежелании говорить с незнакомыми людьми. Это совсем другое. Я совсем не узнаю её.
– Мы пойдем в ванну, – говорит Зара, подхватывая Люсию на руки. – А потом я уложу ее спать.
– Хорошо, – киваю я.
Мой демон следит за ними глазами, пока они не скрываются за дверью ванной, затем медленно поднимается и садится рядом со мной на кровать.
– Неужели... – Он сглатывает, глядя на белую стену перед собой. – Кто-нибудь знает?
– Нет. Кроме моей сестры и Массимо, нашего сводного брата, все считают, что она дочь Батисты.
– Почему?
– Потому что так безопаснее.
Он наклоняет голову, сосредоточившись на своих сцепленных руках между широко расставленными коленями.
– Мне нужно осмотреть твою рану, – говорю я.
– Все в порядке.
– Мне все равно нужно ее проверить. – Я задеваю плечом его руку, когда встаю, и от этого случайного прикосновения меня пробирает дрожь. – Пойду принесу аптечку.
Аптечка находится на кухне, и когда огибаю барную стойку, чтобы достать ее, в ванной раздается смех. У меня щемит сердце, и я улыбаюсь. У меня перед глазами встает картина, как Зара полностью промокла, купая Люсию.
Когда возвращаюсь в спальню, Кай стоит у тумбочки и разглядывает фотографии в рамках.
– Сними рубашку, – шепчу я.
Он застывает.
– Не думаю, что это разумно, тигренок.
– Да нет ничего такого, чего бы я не видела раньше. – Я делаю шаг к нему и расстегиваю первую пуговицу.
Я собиралась выглядеть равнодушной. Проверю порез на его боку и всё, словно это обычное дело. В конце концов, это Кай создал между нами дистанцию. Я сказала себе, что смогу это сделать. Могу притвориться, что между нами больше ничего нет.
Неправда. Его близость, его запах, тепло его тела, которое словно проникает в меня, даже когда мы не касаемся друг друга, – все это заставляет мои чувства вырваться на свободу. Желание прильнуть к нему и уткнуться носом в его кожу, снова почувствовать себя в безопасности и любимой просто непреодолимо.
Мне едва удается расстегнуть первую пуговицу. Мои пальцы дрожат, а зрение затуманивается от непролитых слез. Я делаю глубокий вдох и перехожу к следующей пуговице, а затем к следующей, работая исключительно на ощупь, а не полагаясь на зрение. Как только поддается последняя пуговица, я отпускаю его рубашку и не свожу глаз с его груди, не решаясь встретиться с ним взглядом.
Марля над порезом покрыта засохшей кровью. Я осторожно отклеиваю ее, а затем наношу толстый слой крема с антибиотиком. Не похоже, что рана инфицирована.
– Ты принимаешь лекарства?
– Да.
Я начинаю накладывать новую повязку.
– Продолжай принимать их еще как минимум пять дней. На всякий случай.
Чертовски трудно находиться так близко, когда всей душой хочется прижаться к нему. Почувствовать его тепло. Мне всегда казалось, что ничто не может коснуться меня, когда я нахожусь в его объятиях. Как он мог оставить меня?
– Я думала, ты любишь меня, – шепчу. – Похоже, я ошибалась.