Кай
Долговязый парень в длинной черной мантии оглядывает просторный кабинет, его глаза бешено мечутся по помещению, словно в поисках выхода. Наконец он понимает, что выхода нет и помочь ему некому, и обращает свой взор на меня.
– Я... я никогда раньше не проводил брачных церемоний, – заикается он, одергивая воротник рубашки.
– Тогда тебе лучше импровизировать, – говорю я и притягиваю свою девушку ближе к себе. – Что ты предпочтешь первым, детка? Православную, протестантскую свадьбу или судью.
– Хм... У меня нет предпочтений. – Нера приподнимается на носочки и шепчет мне на ухо: – Может, тебе стоит сначала развязать их. Кажется, они немного напуганы.
Я смотрю на троих мужчин, стоящих за столом в зале заседаний. Судья все еще дергает за воротник, его руки трясутся. Православный священник – пожилой мужчина в белой мантии – держит спину прямо и пытается изобразить самообладание, но пот капает с его лба целыми ведрами. А вот двадцатилетний протестантский священник с всклокоченными волосами и очками на носу, кажется, готов блевануть. Его лицо настолько бледно, что кажется зеленым.
– Еще несколько минут они справятся, – говорю я и киваю на троих мужчин. – Пусть все трое сделают это вместе, одновременно.
– Одновременно? – задыхается зеленолицый. – Но... у нас разные ритуалы. Клятвы разные. А как же...
– Я, черт возьми, судья! – кричит человек в черной мантии, вскидывая в воздух связанные руки. – Я вас сумасшедших всех в тюрьму посажу!
– Обожаю свадьбы, – щебечет Сергей справа от меня. – Надо было захватить закуски.
– Белов, – предупреждаю я, но этот идиот продолжает нести чушь, а судья продолжает кричать о наручниках и пожизненном заключении. Мне не следовало позволять этому сумасшедшему русскому оставаться, но он настаивал, что мне нужен шафер.
– Знаешь, у меня на свадьбе был только один священник, – говорит он. – С тремя будет намного веселее. Когда вы, ребята, закончите, я отвезу их в Чикаго, чтобы они заново обвенчали меня и мою жену. Ангелина будет в восторге...
По другую сторону стола судья все еще выкрикивает угрозы, указывая на меня пальцем. Рядом с ним суетится православный священник, задрав глаза к потолку, и бормочет молитву, пытаясь развязать себе руки. Зеленолицый парень между ними задыхается, еще минута – и он потеряет сознание. Несколько человек Рафаэля направляют полуавтоматическое оружие на священников и судью, крича, чтобы они успокоились.
– ...Может быть, по дороге домой я смогу найти настоящего католического священника? Если нет, то придется обойтись судьей, – продолжает Сергей. – Как думаете, моя жена заметит разницу?
Я тянусь за спину и достаю пистолет из-за пояса брюк. Я засунул его туда после того, как отвел Люсию к Заре, чтобы избавить мою девочку от громко говорящего без остановки Белова. Интересно, заметит жена Белова разницу, если я пристрелю этого мудака? Я делаю глубокий вдох.
Светильник здесь гораздо меньше, чем люстра в казино, но он сослужит свою службу. Я прицеливаюсь в цепь и стреляю. Внутри комнаты раздается громкий взрыв. Почти мгновенно светильник падает на пол, прямо между людьми Рафаэля и нашими невольными гостями.
– Вы трое сейчас начнете церемонию. Ты, – я направляю пистолет на православного священника, – будешь первым.
Он быстро кивает.
Я перевожу прицел на протестанта.
– Ты за ним.
Зеленолицый сглатывает и тоже кивает.
– А ты, – я дважды наставляю пистолет на судью, – сразу за ними обоими. Я ясно выражаюсь?
Все трое кивают, как чертовы болванчики.
– Хорошо. – Я кладу пистолет на стол и беру руку Неры в свою.
– Блажен всякий, кто боится Господа...
Я смотрю в глаза своему тигренку, пока говорит первый священник, затем его протестантский коллега, а потом судья, но не обращаю внимания на слова, которые произносятся. Слова – это всего лишь те далекие звезды, сияние которых затмевает гораздо более яркие вещи. Мне нет дела ни до слов, ни до церемонии. Единственное, что имеет значение, – это огромная, неописуемая любовь, которую я испытываю к женщине передо мной, и выражение ее глаз, говорящее о том, что она чувствует то же самое.
– ...Благословенно Царство Отца и Сына, и Святого Духа... Гм... – Священник прочищает горло. – Для этой части мне нужна Библия.
Не отрывая пристального взгляда от Неры, я подталкиваю к священнику пистолет.
– Это моя Библия. Приступай.
– Гм... да. Итак... И Сына, и Святого Духа, и ныне, и присно, и во веки веков...
– Ты не можешь жениться с оружием, – шепчет Нера, пока священник поворачивается к востоку, поднимая оружие так же, как если бы поднимал Священное Писание.
– Я не так много знаю о брачных обетах, тигренок, но в них говорится о любви, заботе и безопасности партнера. И в хорошие, и в плохие времена. Я не буду клясться тебе на связке старых бумаг. Я дам тебе клятву на оружии, которое лишит жизни любого, кто хоть раз подумает причинить вред тебе или нашей дочери. – Я подношу ее руку к губам и целую кончики пальцев. – Я твой. И ты моя.
– Я твоя, – шепчет она в ответ, ее глаза блестят. – И ты мой, Кай.
– ...соедини их, ибо Ты соединил жену с мужем ее. Соедини их...
Потянувшись в карман брюк, я достаю пару колец из белого золота. Я купил их сегодня утром, пока мой любимый цветочник очищал от тычинок тюльпаны.
– Станешь ли ты моей женой, тигренок?
– Навеки, демон.
Я надеваю кольцо поменьше на ее палец и, затаив дыхание, наблюдаю, как она надевает второе на мой. Затем обхватываю жену за талию и прижимаюсь к ее рту.
– Аминь, – в унисон произносят три голоса.
Комнату заполняют бурные аплодисменты, но их внезапно прерывает звук удара чего-то большого об пол.
– Черт, Мазур, – восклицает Сергей. – Твой священник номер три только что упал в обморок.
Нера
– Он что, и правда забирает их с собой? – спрашиваю я, наблюдая за тем, как светловолосый друг Кая пытается запихнуть бедного судью в багажник своего внедорожника. Два священника сидят со связанными руками и кляпами во рту на заднем сиденье.
– Похоже на то, – отвечает Кай.
Белов захлопывает багажник и, насвистывая про себя, садится за руль. Два быстрых гудка, и он уезжает в сторону ворот. Кай крепче сжимает мою талию.
– Мы должны сразу же разделить супружеское ложе или сначала проверим нашего пленника?
Черт. Я совсем забыла про Армандо.
– Может, нам стоит...
Я не успеваю закончить фразу, потому что Кай толкает меня за спину и достает пистолет. Оглянувшись вокруг него, замечаю элегантный черный автомобиль, подъезжающий к нашей подъездной дорожке.
– Кто, черт возьми, пропустил эту машину через ворота? – кричит Кай.
Машина останавливается в дюжине футов от каменных ступеней. Водительская дверь открывается, и из нее выходит мужчина. Я не сразу узнаю его без тюремной формы. На нем стильный серый костюм, а под ним идеально отглаженная белая рубашка, как и в тот вечер, когда полиция вывела его из нашего дома. Но это единственное сходство с тем двадцатилетним парнем.