— Я не могу открыть дверь на мостик. Что-то не то с гидравликой.
— Масло не течет из клапана?
— Именно, — удивленно ответила она, чуя, что решение проблемы до смешного очевидно.
— Масло и не должно течь, Вильма, — начал оправдывать Ленар ее опасения. — Это судно уже черт знает сколько находится в режиме жесткого энергосбережения. Это значит, что оно уже давно не обогревается, и все масло уже давно затвердело.
— Ты издеваешься сейчас надо мной? — повысила она тон. — Ты не мог раньше это сказать?
— Раньше мне казалось, что ты и так знаешь, что масло умеет замерзать.
Она сделала глубокий вдох, и медленно выдохнула. Желание снова наорать на Ленара медленно начало отступать.
— Послушай, если это из-за того, что я сегодня немного вспылила, то прости меня. Я повела себя непрофессионально.
Наступила короткая, но очень многозначительная пауза.
— Я даже не знаю, как реагировать на это, — растерянно признался он. — С одной стороны хорошо, что ты попросила прощения, но с другой… Ты что, всерьез решила, что я позволю своим личным обидам как-то повлиять на нашу работу? Ты настолько низкого обо мне мнения?
— Я просто предположила… — начала оправдываться Вильма, и чувство злости на весь мир окончательно вытеснились крепким коктейлем из неловкости и чувства вины.
— Ты ошиблась. Мы тут людей спасаем, на минуточку. Если бы я был человеком, который может позволить себе капризы на такой ответственной работе, меня бы к ней вообще не допустили.
— Тогда почему ты сразу мне не сказал, что я не смогу попасть на мостик без плазмореза?
— Если честно… — теперь неловкость послышалась и в его голосе, — …пока ты мне не сказала о проблемах с гидравликой, я и сам думать забыл о том, что масло могло замерзнуть.
— Ответственный работник… — сорвалось с ее языка против ее воли, и она поплыла обратно к Ленару.
— И так всегда бывает? — спросил Петре, пока его поза изнемогала от непонимания, как еще поудобнее устроиться на этом стуле.
Ирма посмотрела исподлобья на него полными скуки глазами, и это было первое ее видимое движение за последние пять минут. До этого момента она напоминала статую, облокотившуюся на маленький столик радиорубки, лицо которой не способно было выражать ничего из-под упертого в щеку кулака. Из динамиков радиостанции лилась каша из бесконечной, почти односторонней болтовни двух техников и периодических недовольных воскликов Вильмы. Ирма поглощала эту кашу своими ушами без каких-либо признаков интереса, и со стороны могло казаться, что разумом она унеслась в соседнюю галактику в поисках интересных воспоминаний.
— Лично со мной такое впервые, — промямлила она сквозь свой кулак, — но по правилам если кто-то выходит наружу, кто-то внутри должен быть постоянно на связи.
— Я вам, наверное, мешаю.
— Ничуть, — возразила она ожившим голосом. — Если меня позовут, я услышу.
— Тогда можно поинтересоваться?
— Конечно.
Он вытянул руку, и Ирма глазами проследила ее до кончика оттопыренного пальца, указывающего на прорезь считывающего устройства в радиостанции, из которого выглядывал краешек пластиковой карточки.
— Зачем вам эти штуки?
— Пропуска?
— Да, пропуска, — кивнул он.
— Контроль доступа, — пожала она плечами.
— Ваш капитан мне сказал тоже самое.
— Тогда что вам не понятно?
— Зачем вам нужен контроль доступа, когда в экипаже всего пять человек?
— Это сейчас нас пять человек. В некоторых случаях экипаж расширяется до восьми человек, плюс сопровождающие и пассажиры вроде вас, — послышался хруст, с которым она расправила затекшие плечи. — Но это не единственная причина. Еще система пропусков является защитой от случайных нажатий. Допустим, кто-то потеряет равновесие и случайно заденет пульт. Без пропуска пульт не отреагирует. А еще благодаря этим пропускам наш управляющий интеллект регистрирует, кто, в какое время и за каким постом работал.
Пока Ирма объясняла, Петре выловил из своего кармана блокнот и начал судорожно щекотать его страницы шариковой ручкой.
— Хорошо. Кажется, теперь я начал понимать. Спасибо.
— Не за…
— Ирма! — вырвалось из жужжащего переговорами эфира кодовое слово.
Ирма отреагировала незамедлительно, словно от этого зависела чужая жизнь. Сорвавшись с места так, что ее стул станцевал полупируэт на одной ножке, она едва не сломала свой палец о тумблер микрофона, приглушила голоса с канала техников и взволнованным голосом едва ли не прокричала:
— Слушаю!
— Я на мостике, — отчиталась Вильма. — Мне нужно, чтобы ты кое-что записала.
— Сейчас… — она сняла с полки тетрадь, открыла ее на чистой странице и вооружилась ручкой, — Готова записывать.
— Илья Селицкий, капитан, — продиктовала она, и Ирма краем глаза заметила, как Петре синхронно с ней обличает слова в рукописный текст. — Густав Катона, штурман. София Катракис, оператор полета. Аксель Скоруп, оператор взлета-посадки. Бьярне Франк, техник-энергетик. Уве Сундстрём, техник-силовик.
— Это все?
— Все, кто указан в документах… черт!
— Что случилось?
— Я сломала личное дело Густава, — не сдержавшись, Ирма прижала кулак к губам и хрюкнула. — Здесь нет ничего смешного!
— Да, прости, — она шумно выдохнула из себя зачатки веселого настроения. — Что-нибудь еще удалось выяснить?
— Да, регистрационный номер 065358.
— …Пять-Восемь, — записала она. — Спецификации груза есть?
— Есть, — Вильма ненадолго замолчала, вероятно, погрузившись в невероятно увлекательное чтение, — И эти спецификации какие-то странные.
— Вильма, не томи, — вмешался Ленар в разговор. — Что написано в спецификациях?
— Астероид класса М, сорок два миллиона тонн.
— Это точно актуальные спецификации?
— Других я не нашла.
— Ладно. Пока что отложи их аккуратно в сторонку и постарайся не сломать. Ирма?
— Да, я все еще здесь, — наклонилась она поближе к микрофону.
— Поищи в наших архивах что-нибудь про Пять-Восемь. Возможно, там ты найдешь более внятную информацию.
— Хо-хорошо, — ответила она дрогнувшим голосом. — Временно отключусь от вас. До связи.
Умирать со скуки и слушать, как другие работают, было далеко не самым любимым занятием Ирмы. Она с радостью облачилась бы в свой скафандр и отправилась вместе с Ленаром резать Пять-Восемь на кусочки, но после того, как Вильма излишне резко произнесла слова «размяк», «обленился» и еще какое-то слово, рифмующееся со словом «спать», Ленар решил наказать ее воспитательной порцией грязной работы. Однако Ирма до сих пор думала, что наказали их обеих, а после последнего приказа начала подозревать, что дело вовсе не в Вильме, и что наказывают в данный момент лишь Ирму. Перелистывать весь архив в поисках упоминаний нужного буксира было, конечно, не поркой розгами, но Ирма отдала бы предпочтения розгам. По крайней мере, в случае с розгами все закончилось бы гораздо быстрее.
Вытащив свой пропуск из радиостанции, она поймала на себе заинтересованный взгляд корреспондента, который выжидающе щелкал ручкой по своему блокноту и ждал от Ирмы того, что она и сама хотела предложить. Ответив ему жалостливым взглядом, она свернула свою тетрадь в трубочку и с неохотой произнесла:
— Вам не составит труда немного помочь мне?
В ответ на это предложение он лишь улыбнулся и без промедлений поднялся со стула. Он тоже не любил чувствовать себя пятым колесом. Он тоже был молодым, энергичным и неженатым человеком в самом расцвете сил. Если двое не обремененных обязательствами молодых людей противоположного пола не могли себе позволить в приватной обстановке ничего лучшего, чем войну с макулатурой, то космос, пожалуй, действительно был создан не для них.
— Извольте узнать, а что не так со спецификациями? — спросил Петре прямо на ходу.
— Мы наблюдали груз Пять-Восемь через телескопы, и это совершенно точно не астероид. Это какая-то станция или что-то в этом роде.
— Значит, спецификации ошибочны?
— Не знаю, но более разумного объяснения я пока придумать не могу.
Дверь на мостик открылась, и, извиваясь всем телом Ирма просочилась между нагромождениями приборов к терминалу радиостанции. Щелкнув тумблерами и настроив каналы, она наполнила мостик болтовней ее экипажа. У нее была очень полезная в подобных ситуациях способность — пропускать все слова мимо ушей, воспринимая лишь интонацию. Так она освобождала мозг для какой-нибудь параллельной работы, а в случае нештатной ситуации интонация скажет ей достаточно, чтобы она немедленно отреагировала. Послушав несколько секунд переговоры, она посчитала голоса, не услышала ни от кого из своих сослуживцев тревожной информации, и с чувством удовлетворения выкинула факты их существования из головы. Перед ней с Петре было самое скучное чтиво во вселенной, и Петре, будучи человеком опытным в таких вопросах, задал самый важный вопрос: