— Надо же, сколько нагадили, черви, — задумчиво проговорил Джаг, обходя мешок.
Он подошел к одному негру, приблизился к нему лицом к лицу.
— Всей сучьей бандой туда срали, да?
Он отошел и встал перед ними всеми.
— А знаете, что вы на самом деле сделали? Вы не просто обосрали мой корабль. Вы еще и испортили хороший мешок. В нем же говно, правильно? И поэтому, ни один честный моряк в нем ничего хранить не станет.
Он обратился к толпе:
— Я прав?!
— ДА! — стройно отозвалась толпа. — Еще сранье мы за говнюками не убирали!
— Придется мешок выкинуть. — сказал Джаг, и, прищурившись, обратился к неграм:
— Теперь осознаете тяжесть своего проступка?
Те наперебой принялись уверять — да, осознают. Джаг прервал их скулеж взмахом руки.
— И вот, я думаю. Мне стоит выкинуть за борт этот мешок с дерьмом?.. Или выкинуть сразу все шесть?
Толпа моряков взорвалась радостными воплями.
— Да Джаг! Выкинь в море этих свиней!
— Они нам не нужны!
— Нечего гадить на борту!
Под громкий рев толпы Джаг приблизился к неграм.
— Видите? Все эти люди не любят жить среди смрада. Этот корабль — их дом!
— Да! — орали в незатихающей толпе. — Козёл — наш дом! Дьявол, мы все тут живем!
— Я решил! — крикнул Джаг, перебивая толпу. — Заткнитесь все, я решил, что с ними делать!
Толпа медленно утихла. Дождавшись, пока можно будет говорить, Джаг наконец произнес, обращаясь к самому ближнему ниггеру из засранцев:
— Вот скажи мне, моряк, почему ты это делал? А? Ты ведь боялся? Боялся упасть в море и утонуть, верно?
Негр не отвечал, но, когда Джаг уже был готов по-настоящему разозлиться, дернул головой, что было похоже на утвердительный кивок.
— Вот видите, он просто боялся, — сказал Джаг. — Только и всего.
— Трусам на борту не место! — выкрикнул кто-то из толпы, и согласный гул его поддержал.
— Но! — Джаг несогласно помахал руками. — но-но! Давайте честно, господа. Боимся мы все. Боимся, когда идем на бой. Когда меч в руке и пули свистят над головами! Давайте признаем это, не боится лишь дурак…
— Мы воды не боимся, Джаг. И тяжелой тоже. Мы все ходим на гальюн!..
— ДА-А! — поддержала толпа уже стройнее.
— Мы не трусы, капитан, не ровняй нас с ними!
— Ладно, негодяи! Ладно! — заорал Джаг. — Я вижу, тут у меня собралась целая святая, мать ее, рать истинных смельчаков, да?!
Народ все еще был недоволен, но немного охолонул, гул голосов утих до состояния, при котором можно говорить, не повышая голоса.
— Все, что я хотел сказать, — примирительно проговорил Джаг, и поглядел на Марну, которая стояла в переднем ряду, с краю. Та едва заметно ему кивнула.
— Это то, что Господь велел нам всем прощать!
Толпа неодобрительно загудела, но Джаг быстро отреагировал:
— А ну, умолкните живо! Кто тут не уважает Господа нашего Эйяса?
Недовольство медленно утихло.
— Если уж господь велел… — Джаг сделал эффектную паузу. — То кто мы такие, чтобы ему перечить?
— Так, что ты решил с ними делать, капитан? — выкрикнули из толпы.
— Я решил, что все они отправятся за борт! — объявил Джаг.
Толпа оглушительно взревела в одобрении, а негры завизжали. Один упал на колени, выкрикивая какие-то мольбы, другие последовали его примеру и заголосили еще пронзительнее, но тумаки от надсмотрщиков их быстро угомонили. Когда всеобщий гул поутих и все увидели, что Джагу еще есть, что сказать, он добавил:
— Но только если господь того хочет.
На это толпа отреагировала единодушным недоумением. Моряки явно не поняли смысла. Они стали переглядываться и негромко обсуждать услышанное — что это, черт возьми, значит?
— Будет все так! Сейчас этим гаденышам ввалят по пять плетей, а потом решится их дальнейшая судьба: остаток дня они проведут на гальюне. По очереди. По два часа каждый. И если господь пожелает отправить их в морскую пучину — то так тому и быть! Ежели нет, то это послужит им хорошей тренировкой на будущее. Кто не свалится в море, будут назначены драить палубу на две недели вперед!
Финальное решение оставило большую часть команды, в том числе и самих провинившихся, довольными. Под громкое улюлюканье толпы Джаг направился в свою каюту. За спиной слышались вопли негров, с которых стаскивали рубахи, а также грозный лающий рев голосов Атаульфа и Борво, которые решили самоназначиться на экзекуцию.
Когда он был у двери своей каюты, свистнула первая плеть, и палубу огласил надрывный визг.
Значит, подумал он, с этим покончено.
— Марна, — позвал он.
Он всю дорогу чуял, как она следует за ним.
— Да, капитан…
— Мне кажется, кто-то из команды может попытаться помочь господу отправить этих погадков на дно. Проследи, чтобы этого не было.
Она ничего не сказала, но Джаг знал, даже не глядя, что она сейчас кивнула. За этим она и пришла. Не услышать этот приказ. А, скорее, убедиться, что Джаг намерен был его отдать.
Он закрыл дверь, прошел через каюту, опираясь на палку, к своей кровати и улегся на ней, поставив палку в угол, куда обычно ставил ремни с мечом. Полежал, расслабил все мускулы. Боль в ребрах отступала. Джаг уже почти привык к ней и затруднялся сказать, насколько лучше стало за прошедшие дни.
Уже больше недели с палкой хожу, думал он. Может, пора бы ее бросить?
Джаг встал с кровати, сделал несколько шагов без палки.
Ходить можно. Больно, но можно. Да и вообще, доколе ему, Джагу Марно, известному также как Буйный Джаг, придется позориться перед командой и ходить с палкой, как старый немощный дед!
— Все! — решил он. — Буду ходить без палки!
Но решительные заявления требуют много воздуха, чтобы их произнести. С последними словами Джаг вдохнул слишком много. В раздувшееся легкое уперся синяк вокруг поломанного ребра.
— Ух! Ё…
Он кое как доковылял до кровати, держась за ребра и аккуратно улегся грудью вверх.
Как же, хорошо, что кровать уцелела — подумал он между делом.
Кровать меньше всего пострадала от продольного обстрела из погонных орудий того проклятого линкора заморской компании. Да и в целом, повреждения тянули разве что на легкий испуг. У линкора было шесть погонных орудий, и сделал он три залпа. Большая часть ядер пролетела мимо. Два угодили в каюту Джагу, разгромив шкаф с книгами и шкаф с одеждой, да так и остались кататься тут по полу (Джаг их сам выкинул). Их энергии не хватило, чтобы проломить еще и обшивку из крепкого бруса — летели на излете. Одно попало в трюм, прямо в загон к свиньям, убило поросенка на радость команде, которая тут же его зажарила. И еще одно ядро угодило в парус — дыру в нем уже заплатали. Да только что с этого толку, когда они и так висят, словно вымя околевшей шлюхи?
И все же, напомнил себе Джаг. С одной проблемой покончено.
Осталась, правда, еще одна.
Как добраться до места встречи по тяжелой воде.
Да еще и без единого дуновения ветерка.
Нужно как-то выбираться из тяжелой воды. Срочно нужен план.
***
— Значит, это типа твой план?
Джаг все еще не оставлял надежды на то, что сказанное было шуткой. Он подался вперед, опираясь локтями на стол, медленно осмотрел своих старшин и офицеров. Однако, по их лицам он понимал, что оно таковой не являлось.
Одиннадцать человек, все важнейшие люди команды, собрались перед капитанским столом полукругом. Справа от Джага стояла Марна, там, где и полагается быть старшему помощнику капитана. За ней — Ваба, старший у плотников, Мубаса, старшина пушкарей, Гаскар Монтильё, главный у мушкетеров — пока еще с зеленой мордой, но уже стоит на ногах, и Соловей, навигатор Козла. Слева была Сурбалла Бесстыжая — толковая абордажница и просто бесстыжая баба, Идальго — странный, но крайне полезный тип, Кужип, страшный и ужасный видом черномазый бес, Борво Глазастый и Атаульф Тяжелый — пара закоренелых урок, которые давно уже сделались друг другу неплохими друзьями. Прямо напротив Джага стоял новый человек в команде — Кехт по прозвищу Грот, ранее — сиделец авантийской тюрьмы, не так давно — моряк на борту клеббы Палавен, которая так и не досталась Козлу. Именно он выступил с планом спасения из тяжелой воды.