Наверху много бегали. Топот множества ног соединялся в единое непрекращающееся гудение, сквозь которое были слышны приглушенные слоями дерева крики и другие отдельные звуки, более гулкие и увесистые, будто что-то тяжелое ставили на пол или волокли рывками.
Почему никто не просыпается? Разве я один это слышу? А не сошел ли я с ума?
Это было просто проверить.
Джаг потянулся к негритянской девке, которая спала, привалившись спиной к его решетке. Она так и провела всю дорогу пристегнутой за руку к пруту.
— Эй, девка. Просыпайся.
Она застонала сквозь сон и пошевелила плечом. Джаг подполз поближе и тряхнул ее за руку.
Она взглянула на него из под полуоткрытых век мутным, изможденным взглядом.
— Слышишь?
Джаг показал пальцем на свое ухо, потом указал вверх. Так должно быть понятно. Через несколько долгих мгновений до рабыни начало доходить. Ее глаза расширись от волнения. Джаг даже выдохнул с облегчением. Если она это слышала, значит, все было в действительности.
— Давай, буди остальных. Что-то происходит.
Причин не доверять Джагу у нее было выше крыши, но в этот раз она решила, что надо последовать зову рассудка. Она осторожно подергала за цепь. Это разбудило ее соседей.
Негритянка что-то пробубнила им на своем языке, показав взглядом наверх. Те прислушались, убедились, сообразили быстро и стали будить остальных, по цепочке передавая информацию. Скоро волна дошла и до Вабы, главного смотрящего в дыру, чего Джаг сильно ждал.
— Эй, здоровый нигер! Лысый. Как тебя там… Ваба!
Негр уделил ему внимание. Джаг показал ему жестами, что делать — сложил указательный и большой палец буквой «о» и поднес к глазу, прищурив другой.
— Посмотри, что там в дыре.
Ваба, на мгновение задержав на нем сердитый взгляд, все же припал к дырке и пару мгновений разглядывал вид за бортом. Когда он отпрянул от дырки и повернулся, его лицо изменилось. Оно выражало смесь волнения и испуга. Он тут же громко заорал на своем:
— Уааа! Бай бао вабао набай!
Волнение быстро охватило всех рабов в трюме. Еще недавно едва ворочавшие конечностями, они теперь оживились настолько, что повскакивали с мест и заголосили на разные тона. Те, кто сидел далеко, требовали разъяснений, им пересказывали увиденное.
Вот черт, подумал Джаг. Я не понимаю ни слова!
— Что там, дьявол вас раздери!
Но всем было уже не до Джага. Рабы принялись обсуждать что-то, и это был лучший момент, чтобы наглядно рассмотреть структуру лидерства в их кругах. Главной была та низкорослая негритянка, которую Джаг заприметил до этого. Она сейчас отдавала распоряжения. Негры Ваба и Дужо-Камбала были генералами, поддерживали ее слова и поясняли конкретные моменты. По всему трюму было не меньше десятка других рабов-лейтенантов, которые образовывали вокруг себя ячейки — их задачей было поднимать остальных людей.
Негры готовили бунт, причем давно. Краем глаза Джаг заметил, как в руках рабов мелькали, откуда ни возьмись, дубинки, заточенные куски железа и даже целый топор.
Все это время у них было оружие. Уголком сознания Джаг выхватил также и отдающую холодком мысль — все это время они также могли легко меня прикончить. Но на обдумывание их мотивов не было времени.
Что же произошло такого, что они решили подняться именно сейчас?
— Да что вы там увидели? Отвечайте, собаки черные, мать вашу!
На него по прежнему никто не обращал внимания.
Дверь в трюм вдруг распахнулась, и внутрь ввалился запыхавшийся работорговец.
— А ну все заткнулись и сели, а не то с каждого шкуру сдеру!
Он еще не закончил произносить свою угрозу, как несколько рук разом схватили его, втащили внутрь и бросили на пол. Моряк сначала разразился озлобленным рычанием, но после сорвался на душераздирающий визг. Кто-то заткнул ему рот, но дрожащие визги порой прорывались и тут же заглушались — ему вновь затыкали рот. Даже у Джага волосы вставали дыбом, а выражение «орать как резаный» приобретало очень материальное значение. Окружившая моряка толпа споро работала руками, опуская и поднимая заточки, зажатые в скованных кулаках. Отшлифованный металл поблескивал в тусклом свете, что лился в трюм из открытой двери.
Скоро мычание заглохло, но рабы все продолжали молотить уже труп моряка, и их пришлось оттаскивать, настолько велика была их ярость. Главная негритянка что-то крикнула, и ближайшие ко входу закрыли дверь.
Что, черт возьми, увидел в дыре нигер Ваба? С самого начала Джаг подозревал только два варианта. Там мог быть порт, куда они идут. Команда наверху заранее готовилась к швартовке и разгрузке. Страх перед жалким существованием на всю оставшуюся жизнь при виде своей будущей тюрьмы подогрел боевой дух рабов и они решились на отчаянную попытку вырваться.
Или, другой вариант. За бортом Ваба увидел что-то, что может сильно навредить команде корабля. Поговорка про врага моего врага была для них актуальна как ни для кого на свете.
Но через мгновение Джагу уже не нужно было гадать.
Корабль дрогнул весь разом, и приглушенный грохот нестройной орудийной канонады сотряс душный затхлый воздух трюма. Там наверху в кого-то били из пушек…
Некоторые рабы вскрикнули от неожиданности. Джаг чертыхнулся сквозь зубы. Сквозь прутья решетки он наблюдал, как главная негритянка раздает распоряжения. По ее приказу двое принялись обыскивать убитого моряка. Ключей от кандалов у него, скорее всего, не было, но стоило попытать удачу. В это время широкоплечий Дужо Камбала, вооружившись топором, принялся рубить осевую цепь, вдоль которой были прикованы рабы. С первого удара она не поддалась, но со второго звено надломилось и лопнуло. Секция из полудюжины рабов отделилась от остальной цепи, но они все еще оставались скованы между собой.
Джаг прикинул — такими темпами освобождаться они будут несколько часов. И, что хуже всего, его освобождение в планы черных едва ли входило.
Камбала, в это время, рассек цепь на еще одном участке, отделив новую группу. Отделившиеся рабы вставали с пола, и пробовали перемещаться вместе с цепью. Определенная свобода движения у них появилась, но сражаться так было совершенно невозможно. Запястья были скованы между собой слишком короткой цепью — меньше четверти метра. Этого хватало на базовые нужды, есть, пить и испражняться, но ни на что кроме этого.
Камбала отделил от цепи уже третью секцию рабов. Джагу казалось, что этот процесс длится до одури долго. Звуки работы в рабском трюме уже давно должны были услышать наверху. Безусловно, команда корабля была сейчас сильно занята, но не могло быть так, чтобы совсем никто не услышал или не обратил внимания на происходящее с ценным грузом. Рабы тоже начинали нервничать и зазывать Камбалу к себе, потрясая цепями. Каждому хотелось поскорее освободиться.
Вместе с тем, Джаг все яснее чувствовал, как приходит время для другого важного события. Те, в кого стреляли пушки рабского корабля, должны были рано или поздно выстрелить в ответ.
И вскоре это случилось.
Чтобы иметь большие шансы на выживание, надо было следить за Вабой — он не отрываясь смотрел в дыру и сообщал своей атаманше о ситуации за бортом. Как только он отпрянул он дыры и заорал что есть силы, Джаг упал ничком на пол и закрыл голову руками. От ядра это не спасет, но от осколков может помочь.
Вдалеке раскатисто грянул залп, а через мгновение корабль затрясло уже крупной дрожью. Раздался оглушительный треск, с которым ядра прошибали обшивку из толстого бруса, крушили переборки и палубы.
Подняв голову, Джаг первым делом обнаружил, что одно ядро угодило прямо в их стену, проделав в ней солидную дыру. Через нее наружу мог бы протиснуться целый человек. В трюме сделалось непривычно светло. Привыкшим к темноте глазам пробоина виделась кругом ярчайшего белого света.
Попаданием ядра убило одного раба и ранило еще нескольких разлетевшимися щепками. Трюм наполнился воплями покалеченных и напуганных. С такой-то плотностью народа, это были, наверно, минимально возможные потери от пушечного попадания.
Сверху уже отчетливее громыхнули выстрелы орудий — рабское судно дало новый залп.