Однако это непросто сделать, находясь в далекой ссылке, где кругом враждебные лица, и ни одна встреча, ни одно письмо не останутся в тайне. Именно для этого митрополит учредил тайную структуру внутри ордена студитов - аналог военной контрразведки. В него входят самые проверенные, самые уважаемые соратники графа. Они следят за всеми и даже за самими собой. Они ведут хитрые многоходовые игры, провоцируют, проверяют, стравливают, однако "крот" умело притворяется своим. Призваться, я это предполагал. Версия о "кроте", застрявшем на самом верху униатской иерархической лестницы, выглядела фантастической. Но факты... Они упрямо доказывали - российские агенты за униатским митрополитом следят, и он сам об этом прекрасно знает.
Возможно, все началось еще осенью 1908 года, когда граф тайно, по подложному паспорту на имя Збигнева Олесницкого, представителя велосипедной фирмы, пересек российскую границу. Его секретная миссия особого успеха не имела, и, обратив нескольких скучающих аристократов в униатство, он вернулся на Святоюрскую гору. Так почему же полицейский департамент счел митрополита опасным? Все дело в том, что, прибыв в Россию, Шептицкий принимал одно условие, исполнения которого от него негласно требовал Синод - не создавать новых униатских приходов. Но он его нарушил, перейдя дорогу одновременно и официальной православной церкви, очень боявшейся Унии, и местным католикам-полякам, которым это тоже не нравилось.
В России митрополит посещал не одни мистические салоны, нозаглядывал в революционные кружки, говорил не только о Риме, но и о политике. Поэтому граф Шептицкий мгновенно стал нежелательной персоной. Против него началась яростная кампания в российских газетах. Митрополита называли "врагом веры православной", "масоном", "другом дьявола", даже "революционером с крестом". Со стороны это выглядело довольно странно: Уния была в Польше, причем давным-давно, а клеймили ее почему-то в России 300 лет спустя.
О, как пригодилась бы мне черная тетрадка майора-аудитора Бодай-Холеры! Чего в ней только не нашлось бы! Имена агентов, адреса, пароли, счета! Но эту черную тетрадку я видел один раз, мельком. Фамилии мне были тогда совершенно незнакомы. Был уверен - это не понадобится. Зачем перегружать себя чужими секретами? Но вдруг оказалось, что я - частный детектив, веду одно щекотливое, мистическо-политическое дело, которое нельзя раскрыть без, казалось бы, давно отринутых шпионских штучек. Без слежки, без перехвата бумаг, без нужных знакомств, которые затем станут ниточками громадного клубка. А если в орден студитов вошли, как клялся Бодай-Холера, "бывшие" розенкрейцеры - надо искать розенкрейцера, который остался вне этой новой орденской структуры. Рыцаря-одиночку. Он наверняка еще бродит по закрывающимся кондитерским, давно бросив искать философский камень, заключает маклерские сделки или мучает гимназистов латынью. Вот бы встретить этого последнего вольного розенкрейцера! Он-то знает (так мне, наивному, мерещилось), что было до студитов, почему появился этот орден покинутых братьев, случайно ли его возглавил родной брат Шептицкого? Причем тут шпионская война России и Австро-Венгрии? Никто, кроме этого воображаемого рыцаря духа, не мог ничего ответить прямо. Все, кого пробовал об этом спросить - уворачивались, уклонялись, молчали.
Даже кабинетный историк Левик не хотел говорить напрямик. Косвенно, через занудные распросы о каком-то давнем юридическом казусе, выудил: среди униатской верхушки сейчас идут "бои бульдогов под ковром".
- Церковь потихоньку раскалывается - сказал Левик, - если уже не раскололась из-за политики. Вы все еще считаете, будто в Галиции дерутся две партии, украинская и российская? Да они передрались не только между собой, но даже внутри себя. Распри превратились в самоцель. У каждого свое мнение. Никто никому не уступит. Священники тоже люди, у них тоже свои симпатии и антипатии. Все эти недавние суды над "русскими" агентами, жестокие приговоры раскрыли таящуюся бездну. Она появилась лет 40 назад. Почему ее не замечали раньше? Вы застали, наверное, газетную истерию по делу москвофила Бендасюка? Только тогда раскол стал очевиден. Никогда не сочувствовал его направлению, но, боюсь, Бендасюк мог ненароком озвучить нечто такое, чего многим очень не хотелось признавать. Особенную тревогу, помните, вызывали наезды на этот процесс российских депутатов и журналистов. Все боялись, что подсудимый что-то им сообщит......
- Я иностранец, много не понимаю. Но процесс Бендаюска, нравится вам это или не нравится - скорее восточный деспотизм, нежели европейское отточенное право. Как юрист скажу - там полно нарушений.
- Восток начинается в Лемберге - хмыкнул историк. - Старый анекдот. Но две разные Галиции уже пытались друг с другом воевать. Мстили, используя то россиян, то австрийцев. Бездна затягивает все глубже и глубже. Церковь, призванная скреплять эти земли, теперь сама на перепутье. "Вам какого священника - украинского, русского?" - спрашивают умирающих.
- Неужели между ними уже давно нет ничего общего?
- Если их еще хоть что-то объединяет, то лишь то, что никто не хочет подчиняться Ватикану, и признают неизбежность разрыва Унии. Она, дескать, союз временный принятый под давлением обстоятельств. Теперь же, когда Ватикан теряет свою политическую власть, Европа вползает в полнейший атеизм, неужели окрепшая нелюбимая дочка Польши будет дальше склоняться перед папскими легатами? Нет. Но вопрос - куда уйти, уйдя от Папы?
- Никуда не уходить Можно стать самостоятельной церковью греческого обряда, отбросив слово "католическая".
- Вот вы и попались - рассмеялся Левик, - сразу видно, что воспитывались заграницей! Мы с вами люди не шибко верующие, но даже нам ясно: уже есть мощная церковь греческого обряда! В России. Вторая такая же, ее двойник, неизбежно придет к тому, что должна либо воссоединиться с ней, как часть с целым, либо самой занять ее место! Вокруг этих двух возможных стратегий и намечается фатальная распря! Одни выступают за слияние, больше похожее на поглощение, другие предлагают сеять униатство по российским весям. Это идея Шептицкого. Оправдываясь тем, что официальное православное духовенство в России утратило авторитет, оно невежественно, безоглядно служит деспотии. Отчаянные прожектеры мечтают, будто образованный униатский священник, трезвенник и демократ