Он мертв - испуганная мысль, что меня могут привлечь в свидетели, а то и в обвиняемые, переполошила, заставила выскочить из чужой комнаты в тот же миг. Странная деталь бросилась в глаза - на оконном карнизе висел очень толстый, похожий на кожаный ремень, шнур, он был отдернут, словно им пытались раскрыть или закрыть тяжелые бархатные шторы, но не справились и оставили. Еще смущала левая рука покойного - она застыла полусогнутой, казалось, что в последние мгновения жизни несчастный обо что-то ее уколол или обжег, инстинктивно сжав от боли, и не успел распрямить. Смерть запечатала на лице его если не муку, то явно что-то болезненное, внезапное, испугавшее. На правой руке, тоже неестественно раскинутой, блестел массивный перстень, узор которого рассмотреть не решился, но, кажется, это была печатка с двумя колоннами и надписью в середине. Разглядывать было некогда, я потушил свет, закрыл номер и вернулся к себе, и проспал до раннего утра. Меня разбудил дикий вопль горничной, нашедшей труп.
Ну вот, теперь начнется суета - позовут хозяина, хозяин вызовет полицию, доктора, приедут забирать тело, еще, наверное, пронюхают журналисты и будут спрашивать всех проходящих, не скажут ли они пару слов для уголовной хроники.
Стоило только подумать о том - как в гостиницу прибежал сотрудник "Курьера львовского", Тадеуш Крезицкий или Ташко, как его фамильярно прозвали многочисленные знакомые.
Он впервые за два года выпросил у редактора свободную недельку, поехал подлечиться, а вышло наоборот. Вместо приема марциальных вод специалист по убийствам вынужден спешно телеграфировать в город. Кроме имени погибшего, записанного в гостиничной книге - Богдан Лозик, выяснили: ему 47 лет, он владелец антикварного магазина и большой личной коллекции предметов старины, холост. В Моршин Лозик приехал пару дней тому назад по рекомендации врачей, исправно выполнял положенные процедуры, ни с кем знакомств не заводил, в свободное время тихо просиживая в своем номере за пасьянсом. Писем ему не приходило, и сам ничего не отправлял. Наследником антиквара должна стать его младшая сестра, живущая бездетно с мужем в пригороде Вены. Покойный вел весьма замкнутую жизнь, круг общения ограничивался коллекционерами антиквариата и живописи, которые, известно, существуют в своем закрытом сообществе, мало интересуясь происходящим вокруг.
Пройдя по деревянной лестнице и столкнувшись с процессией, несшей убитого на расстеленном одеяле, я заметил, что массивного перстня на пальце уже нет.
- На ограбление не похоже - равнодушно заметил стоящий поодаль Ташко. -
В номере нетронуты дорогие золотые часы, портсигар, бумажник. Такое ощущение, что несчастного хватил внезапный удар - это случается с людьми тучного телосложения, когда он пытался ухватиться за неудобный шнурок, закрывая или открывая штору.
-А вы не обратили внимания, когда покойного несли, его лицо искажено или испугано, а руки изломаны? - спросил я у незнакомца.
-Обратил. Но, возможно, это всего лишь следствие неожиданного приступа с судорогами. Я не медик. Подождем, что скажет экспертиза. Да, забыл представиться - Тадеуш Крезицкий, "Курьер львовский", отдел преступлений. Можно - просто Ташко.
Я назвал свое ненастоящее имя и сказал, что вернулся после долгой болезни к юридическим занятиям в университете.
- Вы не пишите еще судебные хроники? Не ходите на процессы? Там бывают любопытные дела. На прошлой неделе, например, рассматривалось убийство с помощью собаки, вернее, собачьего носа, смазанного стрихнином.
-О нет, я не любитель тяжб. Меня больше увлекает государственное право, международные отношения, большая политика.
-Тогда мои извинения. Рад знакомству.
Мы обменялись визитными карточками и разошлись. Я думал, что больше никогда не доведется ни смотреть на вынос трупа в одеяле по деревянной лестнице, ни общаться с развязными выскочками из уголовной хроники.
Интуиция меня обманула. В свежем номере "Курьера львовского" Ташко огласил данные медицинской экспертизы: причиной смерти антиквара стала остановка сердца, спровоцированная мощным электрическим разрядом. Ужасные случаи подобного рода случаются часто, и я бы не придал этой подробности никакого значения, если бы не знал - в той гостинице вообще не было электричества! Ни единого провода, ни лампочки, ни розетки! Она освещалась старомодными газовыми лампами. В номерах по желанию постояльца могли принести шандал со свечами или керосиновую лампу. Отапливалась печами и каминами. Еда приготовлялась на дровяной плите. За это в ней любили останавливаться пожилые богачи. Свечи и лампы погружали их в далекие воспоминания, когда никто не слышал ни про какое электричество. Как же антиквар получил разряд тока, которого в гостинице нет?!
..... Бодай-Холера, оказывается, прав: в этом городе присутствует нечто неподвластное разуму. Чувствуешь себя марионеткой, безвольным статистом неизвестно кем и непонятно для чего нанятым, чтобы сыграть дурно прописанную роль в трагикомедии жизни. Автор ее известен - но не называем. Это ужасно. Сегодня проходя через дворы, я увидел ровно 39 черных вязаных мужских носков повешенных на веревке! 39 и ни одним больше - честно пересчитывал. А собака! один глаз у нее серый другой - кобальтовый! эта разноглазая псина появляется словно из преисподней выскакивает, смотрит на тебя с укором где она живет? кто ее хозяева?
На тротуарах ползут синие улитки. Горит окно - глаз слепца - в тюремной стене. Наверное, кого-нибудь допрашивают.
Даже само название этого города - Лемберг- похоже на магический амулет, написанный убывающими буквами кровью нетопыря на белой домотканой холстине
Lemberg
Lember
Lembe
Lemb
Lem
Le
L
Оно остро и режет как нож. Странно - в российских газетах всегда Львов, в скобочках - Лемберг, но никто - Львив.
Я здесь один. Раньше себя сиротой не ощущал никогда. Меня жалели, баловали и успокаивали. Но теперь отро нуждался в опоре на чужое плечо. Неважно чье. Бывает же - люди чужие - близкие, люди родные - далекие.