«Всё, что нам нужно, это запустить термоядерную реакцию», говорил Виртанен. «Простую, неконтролируемую. Детонатор я соберу, в обычных реакторах есть всё, что надо. И надо бы ещё кобальта несколько тонн…»
«Кобальт будет», пообещал Виртанену Прохазка. «Его тоже там добывают. Как раз там, куда мы летим».
«Заебись».
Правда, натаскать его со складов и разместить вокруг собранных устройств тоже требовало времени. Которое, как знал теперь Аристид, поджимало: канопианские шлюшки прислали войска, их транспорты уже тормозили на подходе к планете. Ладно… на край, у них есть эти три ядерных устройства и весь городишко в заложниках — тоже сгодится для шантажа. Хотя шансы свалить на безопасное расстояние самим, конечно, выходят при этом раскладе и не ахти. И надо ещё убедить шлюшек, что ядерные заряды — не блеф, для чего загодя было собрано четвёртое устройство, самое слабенькое, далеко не дотягивающее и до килотонны. Тоже громоздкое и неудобное в качестве оружия; прямо сейчас Прохазка и Банаш тащили его брошенному Третьему рабочему посёлку, вдвоём на своих бэттлмехах. Контейнер весил три с лишним тонны, или, при здешней полуторной гравитации, почти что пять. Двум 55-тонникам как раз по плечу. Теоретически, мог справиться и один, но габариты делали хват неудобным. Всё-таки, бэттлмехи — не грузчики. Задействовать же специально предназначенные для таскания тяжестей «пауэрмэны» было нельзя: прямо сейчас они таскали контейнеры с кобальтовыми слитками для Виртанена.
— Время не ждёт, блядь, — пробормотал Аристид и вызвал «Вонючку». — Что бляди?
— Висят над кратером, сэр, — доложил вахтенный офицер. — Прямо сейчас идёт шифрованный радиообмен с… ах ты бля! они пошли на посадку!
— Куда?!
— Похоже, сюда… нет, не совсем… ща… думаю, они идут на соединение с гарнизоном и сядут где-то у стоянки бронепоезда.
— Думаешь или видишь?
— По траектории похоже, — сказал космонавт. — Но изменить её сейчас им не проблема.
— Сообщи Мэтсону, — распорядился Прохазка. — Пусть поднимает своих долбоёбов в ружьё.
— О'кей, — тотчас же отозвался космонавт.
— «…Пусть поднимает своих долбоёбов в ружьё».
— За долбоёбов ты мне ответишь, белоснежка, — пробормотал себе под нос Оливейра.
Не зря он всю дорогу старался задружить с ребятами из команды «Вонючки» — теперь у него была среди них пара-тройка информаторов, один из которых, лейтенант Бхутто, прямо сейчас сидел на вахте. Лейтенант давно недолюбливал и кэпа Беннигсена, и Уортингтона с его людьми, так что охотно присоединился к маленькому заговору Оливейры.
— Бляжьи транспорты идут на посадку в расположении гарнизонного ударного отряда, — сообщил Оливейра Мэтсону. — Если они изменят курс и пойдут на город, я сообщу.
— Понял тебя, — ответил капитан. — Истребители их сопровождают?
— Истребителей не видно, — коротко переговорив с Бхутто, сообщил лейтенант.
С возвращением сводного лэнса, потерявшего «файрстартер» и Павана, у них стало одиннадцать бэттлмехов в строю. Или восемь против трёх — если придётся разбираться с Прохазкой, но до этого, как надеялся капитан, не дойдёт. По его прикидкам, гарнизонный отряд должен был сохранить пять или семь мехов боеспособными; если к ним присоединятся новоприбывшие — рота мехов, которую должен везти «Юнион» — соотношение будет не в пользу налётчиков, но, в общем, терпимым… когда взрыв заложенного Прохазкой устройства убедит шлюх, что угроза засрать весь этот кратер радиацией — не блеф. Но до этого надо отбить их атаку и нанести шлюхам потери, которые заставят их остановиться и вступить в переговоры. Замысел Прохазки — разменять «Мародёров Мэтсона» на канопиан — просчитывался тут на раз, но потакать ему Мэтсон не собирался.
— Глэдис, — вызвал он своего второго лейтенанта — командира авиационной эскадрильи, — действуй по нашему плану.
Который включал одновременный бомбовый удар по Четвёртому посёлку, где продолжали укрываться две «мантикоры» и примкнувшие к ним «центурион» с «арчером», и по бронепоезду — вторым воздушным лэнсом, состоящим из двух «сэйбров». Ведущий этой пары сержант Митч Вермеер был самым опытным лётчиком мародёров, да и его ведомый Армандо Крингош тоже не новичок.
бронепоезд «Синяя гусеница»
в шести километрах от Кадисии, Балават
Магистрат Канопуса
Даже при взгляде из кабины меха, бронепоезд выглядел впечатляюще: трёхсоттонная громада атомного локомотива и тянущиеся за нею хвостом три броневагона по сотне тонн каждый. В первом и последнем — артиллерийские установки и зенитные башенки со счетверёнными пушками малого калибра, отсеки для хранения боеприпасов и запасных частей. В среднем — ремонтная платформа. На ней сейчас и лежал «стингер» Мари Вафиадис, которому техники только что заменили броню на передних секциях торса и правой ноге, а теперь снаряжали магазин. Узкая продолговатая голова боевой машины была опущена к груди, открывая кабину и доступ к находящемуся за нею снарядопогрузочному люку на холке — в верхней части спины. Забравшийся в него техпом наматывал на барабан металлическую патронную ленту, двое его стоящих на лесах у открытого короба товарищей помогали. Лента была полноразмерная — на две сотни крупнокалиберных 12,5-миллиметровых патронов, и при нормальной гравитации весила около тонны; при здешней, соответственно, полторы. Короб с нею подняли на леса лебёдкой, но дальше в всё шло по-простому, вручную. Будь у техпомов экзоскелет, работа бы шла быстрее, но о такой роскоши в периферийном гарнизоне не стоило и мечтать.
Сквозь неплотно сошедшиеся створки ворот тянуло холодом, и Мари зябко ёжилась, кутая ноги в толстое шерстяное одеяло и грея ладони о чашку горячего чая. Не мёрзли ступни, обутые в пластальные ботинки на шерстяной носок, но выше на девушке были только трусы и свитер. В теории, «стингер» с его единственным лазером и пулемётами не должен иметь проблем с перегревом, пока не начинает прыгать на всю длину, ведя при этом огонь, но мех, который достался Мари, был в своё время починен на скорую руку так, что простой бег уже ставил его на грань перегрева. В чём девушка убедилась в первый же выход в поле, когда принимала машину год назад. Мех был не канопианского производства — трофейный, захваченный хрен знает, где и когда с пробитым реактором; чинили его, вероятно, в поле тем, что было, а может, квалификация техников была не ахти, поэтому добрых 80 % мощности охлаждающего контура уходило на борьбу с перегревом дырявой теплозащиты. Режим бега съедал оставшиеся двадцать, и мехвоину приходилось раздеваться до трусов, чтоб легче переносить жару в кабине. В принципе, это было не так уж страшно: когда снаружи первый десяток градусов ниже нуля считается тёплой погодой, а в мороз и минус тридцатник не редкость, париться в разогретой движением бэттлмеха кабине даже приятно, вроде как в сауне. С ремонтом, понятное, дело, шиш: это нужно перебирать весь энергоблок заново, работы на добрых три дня, и положительный результат не гарантирован. Это не говоря о том, что запчасти на такое дело хрен выпишешь, и проще не париться — оставить, как есть. Ну, или выписать из дома свою машину, как поступил, например, Майк Башкатов. Но рисковать фамильным «требюше», передающимся в её семье из поколение в поколение вторую сотню лет, Мари не хотела. Тем более что толку-то от его дальнобойных ракет при здешней гравитации? Точно не с её мизерным опытом меховождения.