— Вооружаемся? — Марк Хойзинвельд, муж Ангелики, первым озвучил возникшую у всех мысль.
Это был крепкий белобрысый детина, и драться, и стрелять он умел хорошо. Откровенно говоря, даже лучше, чем ремонтировать мехи, но в такие моменты эти умения как раз и бывали востребованы.
— Да, — бросил Виртанен.
Оружие и броники они держали в своей таратайке, сейчас припаркованной между «центурионом», лежащим на прицепной колёсной платформе, и распростёртым на полу вторым «уоспом». Старый трёхосный автобус по максимуму вмещал две дюжины пассажиров, или, как сейчас, семерых технарей и их инструмент да оружие; был он совершенно гражданской машиной с тонким дюралевым корпусом, который и пистолетная пуля могла пробить навылет. Но под огнём на нём Виртанен старался и не гонять. Впрочем, опыт военной службы ещё в армии дома Ляо показал Янгу, что тут слишком многое зависит не от него. Как тогда, в три тысячи десятом году на Сент-Лори, когда Китянские гусары Дэвионов прошлись лихим кавалерийским скоком по тылам 2-го сентивского уланского полка. И дэвионовский разведмех ворвался в ангар 1-го батальона как раз, когда технари собирались обедать в перерыве между ремонтом. Первой же очередью срезал двоих техпомов и зацепил третьего — Янга. Ему повезло выжить, в конце-то концов, и даже получить от щедрот ВСКК механическую правую руку взамен раздробленной пулями настоящей. И сцена эта не снилась ему во снах — кишка у Виртанена была не тонка, не то, что у изнеженных дворянчиков, которые воюют только закрывшись бронёй своих мехов. Просто, он научился быть осторожным. И когда в ремзону ввалилось с десяток вооружённых ребят Прохазки, а его техники только разбирали оружие и нацепляли на себя броники, Янг Виртанен приказал не стрелять. Вместо этого он связался с Прохазкой по комму.
— Как всё это понимать, лейтенант?
— Бревет-капитан. Так будет вернее.
— Вот как?
— Для ясности. Чтоб ты всё понял. Ваши офицеры пытались меня кинуть. Не получилось, и Мэтсон убит. Но к тебе и твоим ребятам претензий у меня нет, так что, Янг, не дури. Прошу тебя.
— Да я и не собирался. — Виртанен опустил автомат. — Я должен передать «феникс-хок» и «уосп» твоим людям?
— Должен. А к бою они готовы?
— Да. Не считая пустых магазинов.
— Это ничего… главное, чтоб стреляли лазеры.
— Я тебя понял, Стид. Или теперь уже «сэр» и «так точно»?
— Без разницы, Янг. Как тебе удобней.
— О'кей, — Виртанен обернулся к своим. — «Феникс-хок» и «уосп» идут в бой. Мы остаёмся здесь. Оружие не убираем.
Быть осторожным — так до конца.
— Что случилось? — спросил Брайен Чавес, увидев в дверях Оливейру с автоматом в руке.
— Заваруха, в которой ты тоже участвуешь. Держи! — он протянул Чавесу автомат и сложенный броник.
— ?!
— Твоя подружка угнала бэттлмех и сбежала к своим. Не хочешь за нею последовать?
— Катарина? А ты…
— Да. Она. А я ей помог, дурень. И хочу помочь тебе.
— За каким хреном? — Чавес присоединил к автомату рожок и дослал первый патрон в патронник.
— Таким, что мне это выгодно. Я наёмник, забыл?
— Вас накрыла наша армия?
— Угадал. — Дарий не стал вдаваться в лишние объяснения. — Твой «арчер» стоит на четвёртой палубе. Броню подлатали, боекомплект не загружали. Где нейрошлем, я покажу. На край, за рычаги сяду я… если пустишь, конечно.
— Типа, у меня есть выбор.
— Если возьмём твой шлем, то будет. Если нет — сам понимаешь.
— Понимаю, — Брайен надел бронежилет. — Я готов.
Григорий Перович был в курсе нехитрого плана Оливейры. Он служил под началом Дария с самого формирования мэтсоновского отряда и, хотя был лет на пять его старше и опытнее как мехвоин, безоговорочно признавал лидером. И потому, когда за наездом на капитана последовали выстрелы, после чего Мэтсон на вызовы больше не отвечал, он попытался связаться с Оливейрой. Не вышло: «аппарат абонента выключен или находится вне зоны приёма и передачи сигнала» было ему ответом. Лейтенант должен был находиться сейчас на борту «Вонючки», а бронированный корпус дропшипа не пропускал радиосигнал; в обычных условиях, связи это не мешало: коммуникаторы подключались к внутрикорабельной сети, и дальше аппаратура связи корабля работала как ретранслятор, в обе стороны. Выходит, Прохазка отрубил от сети комм Оливейры. А может быть, лейтенанта уже повязали, и коммуникатор его разбит или просто забрали и выключили… нет, вряд ли: только что бандюган допытывался у Мэтсона, где лейтенант. Так быстро бы не успели.
— Мехвоин Перович… оба, — лёгок на помине, раздался в наушниках голос Прохазки. — Поднимайтесь на борт, глушите мехи и выходите.
— Я подчиняюсь капитану Мэтсону и лейтенанту Оливейре, а не тебе.
— Оливейра — предатель, собирающийся сдать нас канопианским шлюхам, — сказал Прохазка. — Он больше никем не командует. Командую я.
— Что с капитаном?! — переключив передатчик на приватный канал связи с Зейнаб, Григорий сказал жене. — Отходим к площадке истребителей. После капитана и Оливейры, командование переходит к Глэдис. — Снова щелчок переключателем. — Ну так что с Мэтсоном? Ты не ответил.
— Ты получил приказ, — раздражённо бросил Прохазка. — Не дури.
— Срал я на твои приказы.
— Говорю же тебе: не дури. Возвращайся на борт. Дропшипы у нас, деваться вам некуда. Или ты хочешь сдаться блядям? Так ты для них просто пират, а кто берёт в плен пиратов?
— А кто верит пирату вроде тебя?! — воскликнула Зейнаб.
— Не хочешь — не верь, — бросил Прохазка. — Мне от тебя нужна не вера, а пилотирование меха и стрельба по врагу. Который никуда не делся, и не стоит рассчитывать на его милость. Мы все тут в одной лодке, независимо от того, веришь ты мне или нет.
— Кэп и Оливейра — тоже? — спросил Григорий.
— Что делают с теми, кто лодку раскачивает, как думаешь?
— Соси хуй. — Для убедительности, Григорий отбил на локте «уоспа», вскинув ствол среднего лазера вертикально вверх.
Сидя в тесной кабине своей «вольверайн» и просматривая сводку о повреждениях меха, Прохазка ругулся сквозь зубы. Бронезащита головы бэттлмеха ослаблена на две трети попаданием лазера; ещё одно очень неудачно вошло меху в правую ногу, почти в самое сочленение между ней и тазом. Верхний привод накрылся: лопнули пережжёные лазером миомерные тросы, и мех теперь заметно припадал на эту ногу; скорость его упала до тридцати с небольшим километров в час на бегу. «Джавелин» Куртеану тоже был повреждён: неудачное падение снесло бронеплиты средней и левой части спины, к тому же, повредило левую ракетную установку. Не сильно, всего лишь, стряхнуло блок дальнего сопровождения боеголовок, из-за чего точность их наведения на дистациях больше девяноста метров упала пуще прежнего. Могло быть и хуже: всё равно, на дистанциях больше девяноста метров ракеты здесь почти бесполезны.
Ступая неторопливо и осторожно, Аристид вывел свою хромающую «вольверайн» с борта дропшипа. Банаш на «шэдоу хоке» двигался следом. По левую руку от «вольверайн» Келли поставила свой «джавелин», и пара трофейных мехов была уже на подходе.
— Окада, ты меня слышишь? — спросил Аристид. — У меня тут пять мехов против двух…
— Ты самолёты забыл, — заметила Глэдис Окада. — А их у меня четыре. И как только я подниму их в воздух…
— Чего ж не поднимаешь?
— Не хочу драку затевать лишний раз.
— Вот умничка. Тогда может прикажешь своим людям выйти из машин и построиться?
— А голой вокруг шеста тебе не попрыгать?
Прохазка не удержался от ухмылки. Глэдис была высокой русоволосой девицей, длинноногой и симпатичной; вот только свои самолёты она любила всяко больше, чем мужиков. Будь это иначе, он бы ей вдул… но лётчица отшила его, едва просекла за попыткой к ней подкатить.
— Мне важнее сейчас сохранить боеспособность отряда.
— Ты сам только что его развалил. Что там за разборка у тебя с капитаном?
— Уже ничего: он убит.
— Что?!
— Я его убил, — признался Аристид. — И убью каждого, кто будет мутить воду в отряде.