И сказал Господь: неужели это огорчило тебя так сильно?
И вышел Иона из города, и сел с восточной стороны у города, и сделал себе там кущу, и сел под нею в тени, чтобы увидеть, что будет с городом." (Иона. 4,1-5). Иными словами, надеясь все же, что Ниневия будет-таки стерта с лица земли. Иона решил, устроившись поудобнее и подальше от городских стен, понаблюдать за катастрофой. По Господь Бог приготовил для Ионы сюрприз.
Далее приведем церковнославянский перевод, который ближе древнегреческому тексту Септуагинты, а потому смешнее (в частности, безликое "растение" Синодального перевода в древнегреческом тексте, равно как и в славянском переводе, именуется круглой тыквой":
"И повеле Господь Бог тыкве, и возрасте над главою Иониною, да будет сень над главою его, еже осенити его от злых его.
И возрадовася Иона о тыкве радостию великою.
И повеле Господь Бог червию раннему во утрие, и подъяде тыкву, и изсше. И бысть вкупе внегда возсияти солнцу, и повеле Бог ветру знойну жегущу, и порази солнце на главу Ионину, и малодушествоваше и отрицашеся души своея и рече: уне мне умрети, нежели жити.
И рече Господь Бог ко Ионе: зело ли опечалился еси ты о тыкве? И рече: зело опечалихся аз даже до смерти.
И рече Господь: ты оскорбился еси о тыкве, о нейже не трудился еси, ни воскормил еси ея, яже родися об нощь и об нощь погибе". И далее в Синодальном переводе: "Мне ли не пожалеть Ниневии, города великого, в котором более ста двадцати тысяч человек, не умеющих отличить правой руки от левой, и множество скота?" (Иона. 4, 6-11).
Оказывается, и несмышленые дети, и скот значимы в очах Божиих. Кстати говоря, тяготы поста, наложенного Ионой на Ниневию, несли и ослы: "и облекошася во вретища человецы и скоти и возопиша прилежно к Богу..." (Иона. 3, 8)
Несомненно, автор Книги пророка Ионы наделен чувством юмора. Милосердным предстает в этой книге и Господь Бог. Смягчая праведный гнев Своего пророка, Бог открывает о Себе, что Он не есть Бог Закона, но Бог любви, простирающейся и на людей беззакония, каковыми были в глазах израильтян жители языческой Ниневеии.
Таким образом, Книга пророка Ионы являет Бога иным, нежели это представляли себе иудеи. Оказывается, Бог Завета - это не только их Бог, но Бог всех народов; более того, это Бог, обращенный к каждому человеку. Это Бог, не гнушающийся повелевать тыкве и червю; это Бог, прикосновением чуда исцеляющий Иону от чрезмерной ревности и жажды возмездия; это Бог, внимающий реву голодных ослов и дыханию ни в чем не повинных младенцев.
Так что помыслить улыбку Творца мироздания, наверное, все-таки можно. Кощунства в этом не будет. Во всяком случае, человек, обладающий чувством юмора, склонен именно в этом свете воспринимать всю реальность мира.
ПОСЛЕ БЛАГОВЕЩЕНИЯ
Но если это справедливо для эпохи Ветхого Завета, когда Бог далекий и гневный вдруг опознавался как близкий и милующий, тем более все переменилось после того, как Бог пришел к людям во плоти.
После Боговоплощения мы можем говорить о том, что Господь воспринял весь спектр человеческих чувств. Сын Божий стал и Сыном Марии - а значит, все проявления человеческой жизни, кроме греха, Он усвоил Себе. Он хотел есть и вкушал, желал пить и пил, ходил по земле, ехал на осленке, печалился, плакал, молился, говорил, просил, даже умолял апостолов, был носим на руках Девы, был пригвожден, страдал, умер, воскрес. Он был одним из нас, воспринял все последствия падения человека. Единственное, чего не было во Христе ни в малейшей степени, - это греха, ибо грех отделяет человека от Бога. Во Христе нет греха, поэтому вопрос стоит так: относятся ли радость и улыбка к греховным проявлениям человеческой природы? И если да, то Господь ни в младенчестве, ни в детстве, ни в отрочестве, ни в юности, ни в зрелости Своей ни разу не улыбнулся. Если же нет, какой была эта улыбка?
Ответить на этот вопрос нам не дано. Психология Богочеловека недоступна нашему сознанию. И не только потому, что после грехопадения человек утратил духовное ведение, но и в силу того, что мы тварны, а стало быть, не вездесущи, но ограниченны по природе. Творение не способно заглянуть в душу вочеловечившегося Творца.
Евангелие также умалчивает об этой грани жизни Христа в мире людей. Однако не исключено, что именно улыбка осеняла лицо Спасителя в то время, когда Он, склонившись, чертил перстом на песке, а пристыженные иудеи уходили прочь, отпустив на волю женщину, взятую в прелюбодеянии, которую собирались было забить камнями (ср.: Ин. 8, 3-11).