Было все - и голод, и лихорадка и долгие ночи метелей и тяжкий труд промысла. И боль потери ребенка - младший сын не успел ни встать на ноги, ни получить имени, когда духи взяли его на небо. И радость, когда муж возвращался с охоты на моржа или оленя, из долгих походов, запах дыма и горьких трав, сильные добрые руки...
Аса почувствовала, что слезы замерзают у неё на щеках и быстро отерла лицо меховой варежкой. Муж вернется! И она родит ещё сыновей и дочь, красивую как весна. А Кавихак станет великой шаманкой, заменит Мать Женщин и прославится на все побережье!
Дорога сделалась извилистой и неровной, нарты подскакивали на льду. Собаки замедлили шаг, белая сука заскулила, поджимая переднюю лапу. Пора на отдых! Покормить псов, вытащить льдинки, намерзшие у них между пальцев, смазать ссадину драгоценным жиром, отрезать кусок пахучего пеммикана - сутки поста закончились. Аса мечтала о кипятке, но лишь растопила снег светильной лампой и похлебала тепловатой водицы - жир следовало беречь.
В этот раз сон долго не шел к ней и назойливый ветер с моря пробирался под шкуры и собаки беспокоились, тявкали на Оленуху, едва проглядывающую сквозь облака. Зато грезы увели её в детство. Мать ещё была жива, и отец, могучий охотник, приносил богатую добычу, и братья надышаться не могли на забавную маленькую сестренку. По зиме отец собрался в болотный край, обменять меха на железо. Он взял с собой сыновей, и Аса напросилась с ними - плакала и молила, цепляясь за ноги, боясь расстаться даже на несколько дней.
Они долго ехали на санях мимо незнакомых селений, холмов и рек. Потом начался лес, такой высокий, что Асе стало страшно - стволы и ветки сплошь закрывали небо. И наконец, показалась стоянка болотных людей. Аса никогда не видела таких жилищ - сложенные из толстых бревен дома походили на клетки для медвежат, которых откармливали к осеннему пиру.
Кузнец тоже выглядел грозно, братья сперва решили, что он сродни великанам. Высокий, лохматый, с косматой, неопрятной бородищей и черными от сажи руками, совсем непохожий на жителей снегов. И гостей кузнец принял не по-людски - не предложил ни отдохнуть, ни подкрепиться горячим, не расспросил о делах. Сперва разворошил меха, подул в каждую шкурку, подергал волос, попробовал на вкус мездру, потом долго торговался с отцом на непонятном языке. Наконец хлопнул отца по плечу и вышел. Молчаливые женщины вынесли густой горячий напиток и незнакомую еду, отец и братья уселись на пол, наслаждаясь угощением. Аса же тихонько выскользнула наружу и шмыгнула в первую полуоткрытую дверь.
Кузнец царил там, среди искр и клубов дыма, шипения раскаленного металла и равномерных ударов молота. Он бормотал заклинания, превращая черную болванку в послушное лезвие, закаляя будущий нож то в воде, то в зеленом масле. Поодаль жался живой испуганный заяц, прижавший длинные уши. Асе захотелось было погладить нежный теплый мех, но она вдруг поняла, зачем животное привязали за шею и ахнула. Кузнец обернулся - потный, красный, ужасный. Он зарычал, гневно тряся бородой, девочка потеряла сознание.
Братья потом рассказывали, что кузнец требовал отдать Асу в его семью - мол девчонка запомнила слишком многое. Но отец отговорился её несмышленостью и сумел откупиться, дав за нож втрое против прежней цены. А с ней перестал разговаривать на долгие месяцы - не бил её, не бранил, но до самых похорон матери не сказал ни единого слова...
Жалобный скулеж белой суки разбудил её. Аса с трудом заставила себя вылезти из-под теплого меха и схватилась за голову. Четыре ремня из пяти оказались перегрызены, кобели ушли. Если верить следам, их сманила волчица - то ли, чтобы выбрать себе подходящего жениха, то ли, чтобы скормить легковерных вечно несытой стае. Глупая Аса! Упряжку всегда привязывал муж, она успела забыть, как правильно затягивать ремни, чтобы псы до них не дотянулись.
Белая сука жалась к ногам хозяйки, поджав переднюю лапу. Одна собака нарты с седоком не утянет... Что быстрее - везти поклажу на нартах или бросить груз, взять столько припасов, сколько получится унести, и двигаться пешком? Аса взглянула на рыбу-дух под стеклом - направление пути не изменилось. Сколько двигаться дальше, лишь духи знают. Без еды и оружия они с мужем умрут от голода - тундра зимой кормит только охотников. Значит придется тащить, причем тащить на себе - суке нужен хотя бы день отдыха.