Новиков сочувственно посмотрел на меня.
— Хороший ты парень, Серёга, правильный. Только вот книг мало читаешь.
— Ну как мало? Все книги, что ты мне давал, я прочитал! Даже воспоминания Жукова почти осилил, — обиженно пробубнил я.
— А кроме моих книг, что еще ты прочитал за последнее время?
Я задумался. Что-то и припомнить нечего. Разве что "Айболита" сыну вслух перед сном читаю иногда…
Николай улыбнулся и задушевным тоном сказал:
— Знаешь, Нестеров, меня мысли по поводу переноса стали посещать, как только я роту танков на дороге увидел. Каждый такой танк стоит сейчас под три миллиона евро. Это если настоящий, на ходу. Новодельный хорошего качества — тысяч пятьсот. Может чуток больше. Сам посчитай, сколько денег мимо нас проехало. Вот только неоткуда у нас в России взяться такому количеству панцеров. Неоткуда.
Сзади снова подал голос Дихтяренко:
— А если мы попали в программу, где всяких знаменитостей разыгрывают? И киношники эти, не киношники вовсе, а работают как раз в этой программе!
— Федя, ты в своём уме? Мы что "звёзды"? — искренне удивился Николай. — Кто мы такие, чтобы ради нас тратить только на танки восемь миллионов евро! Успокойся.
Сзади Венк тонким голосом заорал:
— Грузовики идут! Грузовики!
Взвод по команде герра лейтенанта уже привычно сошёл с дороги. Обдав нас пыльным облаком, по грунтовке понеслась длинная вереница грузовиков. Раздались громкие сигналы клаксонов, автомобили начали притормаживать, а после и совсем остановились. Прямо напротив нас стоял запыленный снизу до верха, но явно новенький "Опель-Блиц". Изнутри кузова до нас донеслось громкое, но весьма посредственное пение. Несколько мужских голосов в сопровождении пиликающих звуков губной гармошки с большим энтузиазмом распевали серенаду, мотив которой показался мне очень знакомым:
Где-то впереди раздались громкие гудки, и колонна взревев моторами, покатила дальше. Мы еще несколько секунд имели несравненное счастье наслаждаться отвратным пением и не менее отвратительной игрой на губной гармошке. С гордым видом я повернулся к Новикову и победно улыбнулся:
— А ведь у меня от страха уже одно место начало сжиматься. Я ведь почти поверил в этот ваш "перенос"!
Николай отдал команду на продолжение движения, тяжело вздохнул, и с тоской посмотрел на меня:
— А я и сейчас верю, Серёжа. Вот верю и всё. Ты заметил, что в этой колонне не только "Опель-Блицы" катили?
— Да, "Пежо" видел, "Прагу" трехосную. Еще какую-то хрень.
— Со скошенной кабиной?
— Ага.
— Это не хрень. Хотя очень на неё похожа. Это "Рено" — четырехтонник.
Новиков нервно потер лоб.
— Я просто не могу поверить, в то, что у нас в стране, кто-то смог в тайне от всех сделать всю эту технику. Я профессиональный реконструктор, я знаю всех, все знают меня в нашем деле. Это невозможно. Невозможно.
— Не буду спорить. А кто по-русски в грузовике песни пел?
— Не знаю.
— А я тебе по дружбе подскажу, — развеселился я. — Это фрицы наших пленных петь заставили! Им сердечным, скучно стало одним ехать, так они их к себе в кузов и посадили.
Герр лейтенант отвернулся. Ладно, ладно! Пусть пообижается, ему сейчас это дело очень полезно. Придумал себе ерунду и долдонит как дятел: "Перенос, перенос". Да хоть "переглаз"! А этот, сопляк в очках ему и подпевает. Хотя дело творится конечно никуда не годное, сплошная, так сказать мистика вперемешку с конспирологией. Даже мыслей никаких нет по этому поводу. Разве, что Федя толково насчет водички высказывался…
Курков резко вытянул руку в сторону, отчего автомат соскочил с плеча и повис на сгибе локтя.
— Смотрите! Что там на обочине?
В десяти метрах правее дороги, посреди выгоревшей проплешины в сплошной стене пшеницы, стоял здоровенный грузовик. Пройдя с полсотни шагов, мы увидели, что автомобиль почти полностью сгорел. Закопченые колесные диски с налипшими остатками покрышек глубоко вдавились в рыхлую землю. Огонь полностью уничтожил деревянный кузов и тент, от которого остались только покосившиеся металлические дуги. Герр лейтенант, оглянулся, взмахнул рукой:
— Пошли, посмотрим, что там такое!
Приближаясь к машине, сначала почувствовал неприятный запах горелой резины, а подойдя вплотную, резко отшатнулся. Отвратительное зловоние ударило в нос, я увидел лежащий около переднего колеса, раздувшийся, сильно обгорелый труп, а метрах в трех от него — ещё одно безобразно распухшее тело в красноармейской форме. Над убитыми густой тучей вились мухи. К горлу подкатил комок. Я развернулся и со всех ног побежал прочь от сгоревшего грузовика. Желудок не выдержал и меня сильно вырвало.