Новиков устало потряс головой, ловко отцепил одну из двух моих фляг от сухарной сумки и порядочно из неё отпил. Переведя немного дух, герр лейтенант продолжил:
— Интересно, что Гитлер постоянно слал директивы в войска и чуть ли не ежедневно менял направления движения армий. Когда я читал про этот момент, я поражался, какой беспросветный бардак творился у немцев в этих местах. И вот теперь мы оказались точно в центре всего этого безобразия.
Юрка Плотников поднялся во весь рост, одернул китель и заинтересованно спросил:
— С немцами мы разобрались. А что наши?
Новиков снова приложился к моей фляге, после этого резко потряс ей над ухом.
— Черт, а вода-то кончается! Мужики, вы с водой поаккуратней! — Николай бросил мне почти пустую флягу на колени и продолжил:
— А с нашими ситуация такая. Фактически первый раз за всю войну Ставка Верховного Главнокомандования не позволила немцам сжечь наши войска в котле. Красная Армия сейчас организованно отступает, с сохранением артиллерии и тяжелой техники. Немецкие генералы радостно рапортуют в Берлин о крайне успешном ходе наступления и недоуменно докладывают о мизерном количестве пленных. В общем, наши сейчас отрываются от передовых частей немцев и по возможности избегая боестолкновений уходят за Дон.
Я встрепенулся:
— Погоди! А как же тогда знаменитый приказ двести двадцать семь "Ни шагу назад?" Его когда выпустили? Вроде в конце июля?
— Да, двадцать восьмого числа. То есть примерно через десять дней опубликуют. А крайне жесткие формулировки в приказе Москва сделала за самовольное оставление Ростова. Одно дело отход по приказу, и совсем другое — паническое бегство, причем с утерей боевых знамен. Домой вернемся, ты Сергей в Интернете приказ почитай. Там просто жесть… — Новиков осёкся, опустил глаза вниз.
Плотников, нервно комкая в руках пилотку, с жаром заговорил:
— В общем, что называется, приехали. Курков, верно, предлагал, нужно пробиваться к нашим! Но мы сейчас находимся практически в центре развертывания немецких армий, Ростов через несколько дней падет. Идти назад нет смысла. На юг и север тоже не прорваться. Сто пятьдесят километров сквозь бесконечные колонны немецкой пехоты мы не пройдем.
Юрка опустился на землю, натянул на голову пилотку, прикурил с третьей попытки сигарету и продолжил речь:
— Идти на Сталинград? Черт, там же такая мясорубка сейчас начнется, что даже если мы линию фронта и перейдем, то кто с нами разбираться будет? Шлепнут как передовой дозор немцев и всё. Привет Кейтелю! Что делать будем? Мы же здесь как в мышеловке! Куда ни кинь, всюду клин…
Взвод молчал. Люди напряженно обдумывали ситуацию, морщили лбы, тихо о чем-то шептались между собой. Внимательно разглядывали лист со схемой, которую Новиков вырвал из моего ежедневника и пустил по рукам. Но никто никаких предложений не выдвигал. Такое на моей памяти происходит с клубом впервые. Обычно стоит произнести кому нибудь заветную фразу: "Какие будут предложения", так они моментально начинают сыпаться как из рога изобилия. Только успевай записывать. Да, дела. Может, что Федя посоветует. Он зря никогда не болтает, мужик надежный. Я ткнул локтем в бок Новикову, кивком показал на Дихтяренко и заговорщики подмигнул. Герр лейтенант просёк ситуацию, вытянул поудобнее ноги в запыленных офицерских сапогах и нарочито весёлым голосом обратился к пулеметчику:
— А что это у нас Фёдор Александрович мало того, что сидит в стороне от всех, да к тому же еще ни одного слова не сказал?
Дихтяренко поднялся во весь свой совсем немалый рост, расправил плечи, подошел вплотную к Новикову и, обведя взвод тяжелым, весьма неприятным взглядом, конкретно ни к кому не обращаясь, произнес:
— Ну, чё, натрынделись? Сказать больше нечего? Теперь слушайте сюда.
Я не поверил своим глазам. Что это с Федей? Какая муха его укусила?
Федор сделал пару шагов вперед и оказался в центре внимания сидящих на дне оврага людей.
— То, что мы, наконец, поняли, куда попали это хорошо. А теперь скажите мне, за каким собственно хреном мы вытанцовывали перед пропагандистами этими? А!?
Новиков дернулся всем телом, что-то хотел сказать, но Дихтяренко просто не дал ему раскрыть рот. Фёдор, резко рубанул рукой перед собой и с надрывом в голосе продолжил:
— Вместо того, чтобы валить этого Кнорра с компанией, мы с ними разговоры вели! А ты, Николай, — Дихтяренко с силой ткнул пальцем в грудь Новикову. — Так вообще чуть ли не в десны с пропагандистом лобызался. Ещё чуть-чуть, и вы с ним как Брежнев с Хо́неккером взасос начали бы целоваться. Небось, рад до беспамятства, что в "Немецкую кинохронику" попал? Будет о чём рассказать внукам? Как же, сам фюрер меня на экране видел!