— Вас, товарищ младший лейтенант наш ротный к себе вызывает! Насчет связи погутарить.
Котляков привычно одернул гимнастерку, нацепил на голову каску и побежал за "бывалым фронтовиком" изо всех сил скрывая улыбку.
Петрухин приветливо встретил Павла, протянул целую пачку трофейных сигарет, демонстративно щелкнул немецкой зажигалкой:
— Угощайся, младшой! Наверняка, такие еще не курил.
Котляков взял сигареты, покрутил в руках желтую плоскую пачку:
— Старый знакомец. Под Москвой мы много таких собирали. Толку от них немного, слабые очень. И вкус отвратительный.
Петрухин помрачнел, быстро спрятал трофейную зажигалку в карман гимнастерки:
— Ладно, Котляков. Как у тебя, всё в порядке?
— Так точно, товарищ старший лейтенант. Сектора размечены, запасная позиция готова, — Павел протянул командиру заранее приготовленную схему секторов обстрела. — Думаю, по три мины на ствол для пристрелки кинуть. Жалко мины конечно, но потом это нам здорово поможет.
Петрухин привычным движением провел ладонью по шраму на лице, затянулся сигаретой:
— А ты прав, Котляков, — старший лейтенант зло бросил на дно окопа не докуренную и до половины сигарету. — Гадость страшная, аж в горле всё кисло стало. Махорочка-то наша не в пример получше будет!
Старлей замолчал и долго смотрел на еще чадящие тонкими струйками дыма мотоциклы, потом неожиданно спросил:
— Как настроение у твоих бойцов? Не струсят?
Павел собравшийся было обсудить с ротным систему связи, совершенно не ожидал такого вопроса и в первый момент даже растерялся:
— А чо… А… Простите, товарищ командир! С бойцами всё в порядке. Горят желанием дать бой гитлеровцам.
Командир роты заметил первоначальную растерянность Павла, кинул на него острый взгляд:
— Смотри, младшой, нам оборону до утра держать. Чуть попозже к тебе на батарею политрук придет. С людьми поговорит, политинформацию проведет, — Петрухин привалился спиной к стенке окопа, достал из планшета тетрадь. — А сейчас, давай-ка мы с тобой поподробнее определимся насчет подачи сигналов, а то у нас с этим делом явная недоработка получилась.
Минут через пятнадцать, исчеркав красным карандашом целый лист в записной книжке Петрухин довольно пробасил:
— Вот теперь — порядок! Иди, Котляков к своим. Всё, ждем гостей…
Младший политрук Зенбулатов, рассказывал бойцам батареи о перспективах открытия второго фронта союзниками, когда с кургана донесся истошный крик: "К бою"!
Спокойно сидящие вокруг политрука люди вскочили, подгоняемые окриками Павла бросились к своим миномётам. Политрук несколько секунд постоял, нервно озираясь по сторонам, потом выхватив на ходу пистолет из кобуры, и побежал на курган.
Разрозненно захлопали первые выстрелы, деловито застучали пулеметы. Над позициями завизжали мины, и на кургане распустилась цепочка разрывов. Несколько мин, разорвались, не долетев тридцать метров до окопа четвертого расчета. После небольшой паузы очередная серия небольших разрывов накрыла высоту.
— Похоже, у немцев только пятидесятимиллиметровые минометы есть, — с удовлетворением отметил Павел, выглядывая из окопа. — Сейчас мы их раскатаем. Черт! Что же корректировщик цели не даёт!
Курган ощетинился огнем, на фоне суматошной стрельбы отчетливо выделялись басовитые выстрелы противотанковых ружей. Через несколько минут по резко усилившемуся огню стало понятно, что немцы сосредотачиваются на левом фланге. С кургана отчаянно засемафорили флажками.
Котляков прокричал наводчикам данные для стрельбы, подождал пока командиры расчетов вскинут руки вверх сигнализируя о готовности к стрельбе:
— Батарея! По три мины на ствол, беглым — огонь!
Несколько раз с кургана корректировали огонь батареи. Миномётный обстрел немцев сначала ослаб, а потом и вовсе прекратился. Стихла перестрелка и на левом фланге. Павел зло осклабился. Видать немцу сильно не понравились наши "гостинчики". Именно так в батарее любовно называли восьмидесятидвухмиллиметровые мины.
Вскоре стрельба и вовсе прекратилась. Немцы откатились назад.
Пехота потеряла убитыми двенадцать человек. Погиб и политрук. Он не добежал до окопов всего несколько метров, мина разорвалась прямо за его спиной. Взвод Котлякова потерь не понес. Раненые пехотинцы, поддерживая друг друга, неспешно спустились с кургана, и пошли сквозь позиции минометчиков в тыл. Котляков поймал себя на мысли, что завидует этим бойцам. Они уже всё — отвоевались. Совсем скоро они будут лежать на чистых простынях в госпитале, лопать молочную кашу и напропалую флиртовать с медсёстрами. Отогнав неуместные мысли, младший лейтенант подозвал к себе расчет второго миномёта во главе с улыбающимся во весь рот Тухватуллиным: