— По обойме на ствол, беглым — огонь! — громко командует Николай и припадает к окулярам бинокля.
Раздаются оглушительно звонкие выстрелы, щелкают затворы и металлически отсвечивая, летят на землю стреляные гильзы. Воздух наполняется запахом сгоревшего пороха.
— Два попадания! — опуская бинокль, потрясенно кричит герр лейтенант и уважительно смотрит на ребят. Те улыбаются, перезаряжают оружие и замирают по стойке «смирно».
— А мне куда стрелять? — нетерпеливо спрашиваю у Николая и с удовольствием вдыхаю пороховую гарь. — До дерева далеко.
— Просто дай короткую очередь в сторону холма, — отзывается Николай и на всякий случай заходит мне за спину.
Одной очередью дело, разумеется, не ограничилось. С непривычки опустошаю примерно четверть магазина, за что немедленно получаю нагоняй от герра лейтенанта.
Всю обратную дорогу командир нудным голосом рассказывает о глубине моего морального разложения и удивляется моей неспособности понимать простейшие команды. Я изо всех оправдываюсь, ссылаясь на то, что первый раз в жизни стрелял из боевого «МП».
Наконец Новиков сменил гнев на милость и разрешил мне перед походом немного посидеть без дела. Чем я незамедлительно и воспользовался.
Сборы прошли быстро. Нам нацепили на сухарные сумки по две фляги, еще по одной положили в сами сумки. Красноармейцам фляги спрятали за пояса галифе. Широкий покрой гимнастёрок отлично скроет от нежелательных взглядов, подозрительные выпуклости. После общего инструктажа, Новиков похлопал меня по плечу:
— Смотри у меня, Серега! Чтобы всё тихо было! Просто сходите и принесите воды! Ты понял меня? Просто принесите воды!
Я вытягиваюсь по струнке, лихо козыряю:
— Слушаюсь, товарищ майор! Сделаем всё без шума и пыли. Вы же меня знаете!
Глава шестая
Во главе колонны идет Торопов, винтовка болтается на плече, пилотка сбилась набок. Непорядок, делаю замечание. Шипилов по-хозяйски шагает сбоку. Зло посматривает на «пленных», изредка на них покрикивает. Молодец, хорошо вжился в роль. За Тороповым уныло бредут красноармейцы. Впереди шагает маленький Тухватуллин, за ним, опустив голову вниз, топает здоровенный Агапов. Последний в колонне — Котляков. Герр лейтенант специально поставил его на это место, чтобы в случае чего, я с ним мог по-тихому разговаривать. Этих троих бойцов я уже хорошо знаю. С остальными толком не успел познакомиться. Достаю из планшета приказ о конвоировании, изучаю список бывших пленных. Так. Что здесь у нас? Красноармейцы Мангушев и Сулимов татары. Ефрейтор Сатгалеев и красноармеец Кутяубаев башкиры. Сержант Якимов русский. Заучиваю все фамилии и звания наизусть и аккуратно прячу приказ на место.
Отойдя от лагеря примерно на километр, связываюсь по рации с Новиковым, докладываю обстановку. После этого рисую носком сапога на дороге круг и прячу рацию в траве. Зачем её с собой носить? У неё радиус действия совсем не большой. Пусть пока здесь полежит, на обратном пути подберу.
Моя ладонь крепко обхватывает рукоятку автомата, висящего на плече стволом вниз. За поясом граната. Совсем как на наших обычных страйкбольных пострелушках. Только вот оружие сейчас у меня далеко не страйкбольное. Шагаю неспешно, посматриваю по сторонам. Нервы напряжены.
Местность вокруг совершенно безрадостная. Выжженная злым июльским солнцем трава грустно качается на ветру. Торчащий, то тут, то там кустарник, издалека похож на человеческий силуэт. Поначалу это меня пугало. Останавливал колонну, рассматривал в бинокль подозрительные шевеления веток. Потом перестал. Надоело. Изредка, прямо перед нами с громким щебетом над дорогой проносятся маленькие стаи птиц. Вообще, пейзаж вокруг хоть и мрачноватый, но совершенно мирный. Никаких следов войны. На обочинах не стоит разбитая техника, не видно перепаханных воронками позиций. Не горят за горизонтом подожжённые артиллерийским огнем деревни, да и самого грохота артиллерии не слышно.
Тишина. В небе неспешно плывут облака. Иногда тень от них ненадолго накрывает наш маленький отряд. А затем солнце, словно рассвирепев на нас, снова начинает нещадно палить. Сильно хочется пить. Так сильно, что приходиться заставлять себя не думать о воде. Пытаюсь вспомнить, когда же я в последний раз испытывал такую жажду. С удивлением понимаю, что никогда.
Дорога плавно уходит направо, карабкается на небольшой бугор. Котляков оборачивается, смотрит на меня, явно что-то хочет сказать. Даже раскрывает рот, но в последний момент передумывает. Заинтересованно спрашиваю у него: