– Я никогда раньше не замечала тебя в колледже, – пробормотала она. – Возможно, я была слепой.
– Прости, что?
– Нет, ничего. Это ты прости.
Некоторое время она вела автомобиль молча.
Дью заставил себя оторвать взгляд от Джиллиан, выглянул в окно и увидел, что они проезжают как раз мимо того места, где он вчера сошёл с дороги, услышав детский крик.
Странно, насколько иначе выглядел пейзаж сегодня. Вчера он был диким и неприветливым, сегодня же радовал глаз мирной и тихой красотой, а снег казался пушистым и мягким, как взбитая перина.
– Послушай… – нарушила молчание Джиллиан, только осеклась и покачала головой.
Потом она сделала нечто поразительное: она съехала на обочину шоссе, как можно дальше от потока транспорта, и остановилась.
– Мне кое-что хотелось тебе сказать.
Сердце Дью ритмично заколотилось, его биение отдавалось во всём теле: в горле, в пальцах, в ушах. Он будто перестал существовать, как во сне, и превратился в одно пульсирующее сердцебиение. Перед глазами поплыли круги. Он ждал… Только Джиллиан сказала совсем не то, что он ожидал услышать.
– Помнишь, как мы встретились впервые?
– Я? Помню.
Да, он помнил.
(Три года назад ему было всего тринадцать, и для своего возраста он был маленьким. Он лежал в сугробе за домом, изображая снежного ангела. Ребячество, разумеется, однако в то время только что выпавший снег приводил его в такой восторг, что он не мог удержаться от дурачества. И вот, пока он лежал на спине и делал руками отпечатки крыльев ангела, с ветки у него над головой свалился большой ком снега. Всё лицо облепил сырой снег. Его будто завернули в снежную упаковку, мешавшую дышать. Он вскочил, задыхаясь и судорожно ловя ртом воздух. Но тут кто-то его подхватил, аккуратно поставил на ноги и начал отряхивать снег с его лица. Первое, что он увидел, когда вновь смог открыть глаза, была чья-то тонкая рука и загорелое запястье. Затем он увидел её лицо: высокие скулы и светлые озорные глаза.
– Я – Джиллиан Блэкберн. Мы только что сюда переехали, – сказала девочка.
Она продолжала вытирать ему лицо.
– Соблюдай осторожность, Дед Мороз. В следующий раз меня может и не очутиться поблизости.
Внутри Дью что-то взорвалось и сердце готово было выпрыгнуть из груди. А когда, отряхнув снег, она погладила его по голове, он будто воспарил над землёй. Остального мира больше нет. Лишь он и Джиллиан – они одни на всём свете).
И даже голос Ангела звучал где-то очень далеко.
<<Ах, Кузнечик-Кузнечик! Вас засекли. Гляди – подъезжают>>.
Дью не шелохнулся. Едва не задев <<тойоту>>, мимо проехало чьё-то авто. Через запотевшие стёкла было плохо видно, однако ему показалось, что на них кто-то глядит. А Джиллиан вообще не заметила автомобиля.
Её взгляд был прикован к коробке передач.
Она заговорила опять, и её голос был непривычно тихим.
– Я подумала… Извини, если я сказала что-то обидное. Ты такой… я теперь вижу, какой ты!
Джиллиан подняла голову, и Дью вдруг понял, что она собирается поцеловать его.
ГЛАВА 7
Это был триумф! Дью торжествовал, он испытывал восторг и ещё какое-то глубокое сильное чувство, которое он не мог описать.
Не было для него подходящих слов. Заглянув в серые глаза Джиллиан, он будто почувствовал её душу, увидел мир таким, каким его видела она. Его состояние было похоже и на внезапное прозрение, и на восторг первого свидания, и на празднование Рождества, и на радость ребёнка, потерявшегося в страшном месте и вдруг услышавшего голос матери. Нет, реально это не было похоже ни на одно из этих чувств – это было нечто большее. Нежданное счастье, потрясение от сознания, что ты не одинок, что ты кому-то принадлежишь… Он не мог собрать все свои эмоции воедино, потому что никогда не испытывал ничего подобного. И ни о чём таком не слышал. Однако когда Джиллиан его поцелует, он сумеет всё это выразить словами, потому что произойдёт самое важное событие в его жизни. И это произойдёт сейчас. Джиллиан придвигалась всё ближе и медленно, словно влекомая неведомой силой, которой она не могла противостоять. Дью потупился, но он не отодвинулся и не отвернулся. Теперь она была так близко, что он слышал дыхание и чувствовал её тепло. Его глаза непроизвольно закрылись. Он ждал поцелуя… И вдруг его сознание прояснилось. Неизвестно откуда всплыл едва различимый слабый укор: Тан!
Имя отрезвило Дью, как ледяной душ. Он попытался было прогнать его, но поздно – он уже отстранился и отвернулся к окну. Ничего не видно. Окно слишком запотело, чтобы можно было различить, что там, снаружи. Они очутились в одном белом коконе.