– Генриэтта, ты должна сказать мне, где он. Ты что, не понимаешь? Это и есть твоё незавершённое дело. Его родители не знают… – Дью говорил, глотая слёзы и напрасно стараясь сдержать дрожь в голосе, – …жив он или мёртв. Ты не думаешь, что им надо знать это?
Продолжительная пауза.
Потом она сказала, как упрямый ребёнок:
– Я никуда не хочу идти.
<<Испуганный ребёнок>>, – подумал Дью.
Но он не отвернулся от неё.
– Генриэтта, они имеют право знать, – уговаривал он её мягко. – Когда они успокоятся…
Она почти закричала:
– И что с того?! Мне всё равно нет покоя! – Она не просто испугана – она в панике. – Мне некуда идти. Они не примут меня!
Дью покачал головой. Ему нечем было утешить её.
– Всё равно мы должны. Я останусь с тобой, если хочешь. Ведь мы родственники, Генриэтта. – Затем очень тихо он попросил: – Отведи меня к Прескоту.
Она долго молчала. Дью показалось, что он никогда в жизни не ждал так долго. Генриэтта смотрела куда-то в ночное небо, и её глаза были полны горечи. Наконец она перевела взгляд на него и кивнула.
***
– Тут?
Джиллиан наклонилась и прикоснулась рукой к сугробу. Её светлые глаза смотрели на Дью немного испуганно. Но губы были решительно сжаты.
– Да. Как раз тут.
– Странное место…
Дью начал работать лопатой. Джиллиан отгребала снег, скатывая снежные комья. Она старалась думать о том, как делала это в детстве, как весело и забавно ей было тогда.
Она упорно цеплялась за эту мысль до тех пор, пока Дью не сказал:
– Я её нашёл.
Он отступил назад, отряхивая рукава и перчатки. День был ясный, и полуденное солнце ярко сияло в холодном синем небе. От маленькой поляны веяло покоем – вечным покоем. Нетронутую белизну снега нарушал только тонкий след мышки-полёвки, которая устроила тут свою нору. Несколько раз глубоко вздохнув, Дью стиснул кулаки, опасливо посмотрел на сугроб. Он раскопал не так уж много. Джиллиан стояла на коленях перед вырытой им неглубокой канавой, на дне её чётко выделялся обгоревший кусок синего вязаного шарфа. Джиллиан разревелась. Дью тоже шмыгнул носом и прослезился.
– Давай скажем, что в последний учебный день перед Рождеством мы отпросились с уроков, чтобы поиграть в снежки в лесу. И решили построить снежную крепость…
– …и случайно нашли тело. – Джиллиан встала и положила руку на его плечо. – Звучит весьма странно, но всё-таки не так странно, как правда.
– Разве нас могут заподозрить? Мы даже не были знакомы с Прескотом Блицером. Они поймут, что он был убит, потому что тело закопали. Но они никогда не узнают, как он погиб. Подумают, что кто-то пытался спалить тело, чтобы избавиться от него.
Джиллиан обняла его за шею, и он прижался к ней. Они стояли так пару минут, поддерживая друг друга. Теперь это казалось таким естественным. И раньше она столь же просто, не колеблясь ни минуты, согласилась откопать тело… а Дью даже не удивился. Он ожидал именно этого. У них же одна душа.
Они вместе.
Наконец она тихо спросила:
– Ты готов?
– Да.
Они вышли из леса, и Джиллиан спросила ещё тише:
– Она тут?
– Нет. Я не видел её с того мига, как она показала мне это место. Она просто исчезла и больше не болтает со мной.
Джиллиан крепко обняла его.
***
Госпожа Блицер приехала поздно, когда все полицейские автомобили уже уехали. Было очень темно и ничего не видно. Вот уже час, как Джиллиан уговаривала Дью уйти отсюда.
Родители тоже торопили Дью. Они были тут. И отец и мать. То и дело подходили к нему, брали за руку. Мать Джиллиан и её отчим стояли тут же неподалёку. Последние пару дней оказались тяжёлыми для всех и собрали всех вместе. Джиллиан была бледна, однако держалась спокойно, Дью отчаянно дрожал, но никак не соглашался уйти. По крайней мере, никто не заподозрил их в убийстве Прескота Блицера. И вот теперь приехала мать Прескота. Одна. Приехала, чтобы увидеть последнее пристанище своего сына, хотя следовательница уже увезла его тело.
Полиция пропустила её, и она пошла на поляну, светя под ноги фонариком смартфона.
Дью потянул Джиллиан за руку. Она секунду сопротивлялась, но потом последовала за ним. Дью услышал шёпот за спиной. Что они делают? Зачем они пошли за несчастной матерью Прескота? Господи – это ведь бесчеловечно! Но никто не решился остановить их. Они шли на небольшом расстоянии от Блицер. Дью старался заглянуть в её лицо. Проблема в том, что он многого не знал о духах. Он, например, не знал, как теперь освободить Генриэтту из Потерянного Мира. Что сказать матери Прескота? Как объяснить, что та, кто совершила убийство, жалеет об этом, хотя и не может сама покаяться? Он мог бы попасться, проявив очень большой интерес и излишнюю осведомлённость в преступлении.