Усиливающиеся ощущения разметали мои мысли; это как чувствовать себя поглощенной, все происходящее будто не наяву, это больше чем просто хорошо, это — все и сразу. Её стоны и дыхание подталкивают удовольствие, которое уже блуждает у поверхности кожи и захватывает меня, пока наконец у меня не остается ни одной связной мысли, и оно ракетой пронзает мое тело.
Я чувствую это.
Это произойдет прямо сейчас.
— Я кончаю, — задыхаясь, вскрикиваю я.
И — господи боже — я кончаю безумно сильно.
Она глухо одобрительно стонет, глядя на меня, когда я кричу это снова и снова, попутно удивляясь, как еще не потеряла голос. Ощущения кажутся нескончаемыми, не теряя накал и не исчезая, а я продолжаю произносить это так много раз, что она с гордостью смеется и держит ритм, давая мне все больше — и лучше. Блин, как только у меня находятся силы поражаться происходящему? Ведь это совершенно новый опыт для моего тела, а любой другой оргазм, что у меня был, словно печальный дальний родственник этому, который, кажется, не закончится никогда.
— Ну хорошо, — мне удается произнести, когда она, целуя, поднимается вверх по моему телу. Она так тяжело дышит. — Признаю: ты выиграла этот раунд.
Она смеется и прижимается поцелуем к моим губам.
— Я бы сказала, мы обе его выиграли.
***
Мы еще не спали, когда начало вставать солнце, освещая комнату Леры. Простыни валяются на полу, подушки зажаты между изголовьем кровати и матрасом, а я расположилась в центре огромной кровати, заботливо укрытая её обнаженным телом.
— Ты сегодня сможешь работать? — спрашиваю я, пытаясь разглядеть время на часах.
— Куда важный вопрос: сможешь ли ты ходить? — бормочет она мне в плечо.
А это хороший вопрос.
Со смехом я выползаю из-под неё, встаю с кровати и, пошатываясь, иду по коридору в ванную. Чувствую себя гиперчувствительной повсюду, и мне так хочется весь день оставаться в кровати, свернувшись калачиком рядом с ней. И не думать вообще ни о чем. Совсем. Хочу, чтобы все вокруг исчезло. Впервые в жизни мне хочется послать свою работу куда подальше.
Лера присоединяется ко мне в душе. После долгих часов отсутствия сна и дикого секса, думаю, мы обе слишком устали для чего-то, кроме поцелуев. Но тут, под горячими упругими струями воды, чувствуя, как её мыльные пальцы скользят по моему телу, спускаются к ягодицам и поглаживают расщелину между ними, — все это заставляет меня просить её о том, чего я никогда раньше не хотела.
Я поднимаю голову.
— Я хочу почувствовать тебя там.
По её лбу стекает вода, а темные и слипшиеся ресницы обрамляют сверкающие голубые глаза, когда она изучает меня взглядом.
— Ты уверена?
— Уверена, — встав на цыпочки, я провожу зубами по её подбородку.
Лера разворачивает меня лицом к стене и, целуя шею, ведет пальцами вниз по спине, пояснице, ягодицам, пока осторожно не погружает скользкий палец внутрь, а затем наружу.
Она добавляет еще один, нежно меня растягивая. Постанывая и шепча, как она будет аккуратна и как сильно любит меня, она наконец, сантиметр за сантиметром, погружает в меня два длинных пальца.
— Ты в порядке?
Я киваю. Я и в порядке, и нет. Ошеломлена и расколота надвое, желая её повсюду и одновременно.
Она дрожащими пальцами свободной руки поглаживает меня спереди; я чувствую её восторг и точно знаю: начав двигаться, она долго не продержится. Это потрясающе — слышать звуки, что она издает, как дрожит всем телом и скользит без какого-то ритма.
Слышать эхо её удивленного финального крика. Все это выпускает на свободу страх её потерять, который я так старалась сдерживать. Страх, что все хорошее в моей жизни может исчезнуть, а она уйдет от меня. Что мы выстроим совместную жизнь, а я ее уничтожу. Что даже когда все вокруг пойдет наперекосяк, для меня ничего не будет иметь значения, кроме этого.
Прямо сейчас она для меня — все.
Лера моет меня, поглядывая из-под отяжелевших век и благодаря меня каждым поцелуем.
— Как моя девочка?
Я отвечаю на её вопрос, но игнорирую подтекст — а он там огромный — потому что ментально и эмоционально прямо сейчас я совсем не в порядке. Я тону в своих чувствах к ней. Но физически со мной все хорошо.
— Хорошо.
И её влажный рот жадно набрасывается на мой.
Я понимаю, это ужасная банальность, но во мне все изменилось после этого душа. Не думаю, что я способна любить кого-то, как эту женщину.
Пока мы одеваемся в молчании, она продолжает наблюдать за мной с незнакомой смесью благоговейного страха и облегчения во взгляде.
— Ты точно в порядке? — снова спрашивает она с другого конца комнаты, доставая одежду из шкафа.
Я молча киваю.
Я люблю её. Люблю больше всего на свете, и это вычеркивает из моей жизни все остальное.
Она подходит ко мне, обхватывает руками мое лицо и пристально вглядывается мне в глаза.
— Сладкая Тася, ты не в порядке. Это из-за меня? Из-за того, что мы сделали? — её лицо напрягается.
Мотая головой, я приподнимаюсь и, обняв её за шею, прижимаюсь губами к её теплой коже. Наклонившись, она крепко стискивает меня в своих объятиях. Все, что я сейчас хочу, — это удерживать остальной мир на расстоянии, а самой просто остаться здесь, с Лерой, пока не придет пора снова отправиться в кровать.
***
Я ощущаю себя такой заторможенной, будто напилась. Медленно поднимаюсь по лестнице домой, изнуренная, но в самом лучшем смысле слова.
В квартире тихо — Вася, скорее всего ушла с доской на пляж — и, сделав себе кофе, я иду в свою комнату начать работать над стремительно пополняющимся списком срочных задач. Я не проверяла почту весь вчерашний день и до сих пор не хочу ее открывать. Мне нравится этот безопасный пузырь.
А еще я практически не спала. Я смотрю на свой компьютер, на так невинно лежащий стилус рядом с графическим планшетом, и вспоминаю, как много всего мне нужно сегодня успеть сделать, но так же знаю, что немного вздремнуть поможет делу.
Рухнув на кровать, я закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться на «Майском Жуке», на героине и ее истории. Но вместо этого мой ум отправляет меня к собственному телу и его ноющим частям. В ушах все еще слышен голос Леры, а губы помнят каждый из её поцелуев.
Я проснулась, когда на улице уже стемнело, а живот заурчал от голода.
Беру телефон и удивленно моргаю несколько раз от количества напоминаний на экране. Я пропустила четыре звонка от неизвестных мне номеров, плюс еще два Саманты, моего рекламного агента. Тут же ей перезваниваю.
— Сэм, — быстро говорю я. — В чем дело? Я спала.
Я слышу улыбку в ее голосе, когда она старается оставаться спокойной, чтобы не волновать меня. До сих пор я ни разу не видела и не слышала ее в стрессе.
— А-а, ладно. Я перенесла звонки, не беспокойся.
— Какие звонки? — спрашиваю я, садясь и прижимая ладонь ко лбу. — Черт, Сэм, что за звонки?
— Сегодня звонили из The Sun, — отвечает она и тут же добавляет: — Post и Wall Street Journal. Прости, знаю, в субботу — это слишком, потому что проще будет поработать с ними в понедельник. Я перенесла их на следующую неделю.
Внутри меня что-то ломается, и паника, взорвавшись, разливается повсюду. Извинившись, я отключаюсь и в ужасе смотрю в стену. Пропустила сегодня три интервью. На две недели запорола дедлайн. Я больше не знаю, кто я такая, а ведь единственное, что я про себя всегда знала, — это как писать и рисовать. Заниматься любимым делом.
Телефон жужжит в руке и, посмотрев на экран, я вижу имя Леры. Первым моим порывом было ответить, лечь в постель и купаться в её медовом голосе.