Я ненавижу целоваться с ней на губах, так что это своего рода страховка от невинных поцелуев под градусом с отчаянно любимой женщиной, которая, по всей видимости, вчера вечером отправилась на что-то вроде свидания.
Когда я приезжаю, все в сборе за нашим постоянным столиком. Вижу Свету, Катю, Настю, Олю, Васю и Леру, сидящую спиной ко мне и широкими плечами закрывающая от меня Полину, хохот которой слышен за несколько метров.
Мой желудок подпрыгивает к горлу. Я машу рукой Фреду и останавливаюсь у столика, ожидая, что Лера заметит меня и пропустит. Это немного похоже на падающие домино: одна за одной, каждая замечает мой приход и инстинктивно улыбается, после чего улыбка вянет, когда она вспоминает и, повернувшись, смотрит на Леру.
Клянусь, мое сердце сейчас вот-вот пробьет грудь. Господи боже мой. У неё перехватывает дыхание, когда я встаю рядом, она просто молча смотрит мне в лицо, и кажется, что миг затянулся на вечность.
Прямо сейчас я чувствую, будто схлопотала по лицу: мне не просто её не хватает, — я нуждаюсь в ней. Я не хочу эту дистанцию. Не хочу, чтобы все закончилось. Не хочу её потерять. Какого хрена я воображала, что смогу сегодня с этим справиться?
Наконец она меня пропускает, слегка улыбаясь и глядя вниз.
— Садись.
На ней темно-зеленая футболка с Preacher и те джинсы, что я стащила с неё той ночью и впервые сделала куни.
Я все еще помню ощущение её кожи у меня на губах и прикосновение подрагивающих рук к моим волосам. Все еще помню её стоны в душе. И что мы там сделали.
На панно изображена стоящая перед зеркалом девушка, а вокруг нее в воздухе кружат слова «Я НЕ ГОТОВА К ЭТОМУ. Я НИ НА САМУЮ МАЛОСТЬ К ТАКОМУ НЕ ГОТОВА!»
— Привет, — наконец выдаю я.
— Привет, — она сглатывает, взгляд на мгновение падает на мои губы, а затем она берет выражение своего лица под контроль, как на это способна только Лера. С воскресенья я вижу её в первый раз, и это ощущается, будто сердце вывернули наизнанку.
Господи, если это так трудно для меня, я даже не могу себе представить, до чего трудно ей. Ужасающе. Но вы только посмотрите на неё: спокойная и уравновешенная, как, впрочем, и всегда. Не думаю, что я когда-либо восхищалась кем-то еще, как ей.
— Привет, Тася, — говорит Света и улыбается настолько широко, что её ямочки кажутся бездонными.
Я улыбаюсь ей в ответ.
— Ну и как дела с книгой? — чересчур громко спрашивает Полина.
Я взглядом отвечаю ей: «Что, правда? Мы сейчас станем это обсуждать?» — а вслух говорю:
— Хорошо.
— Ну да, все хорошо, — бормочет она, и Настя легонько толкает ее локтем.
Это самый неловким момент в истории человечества, а я сижу тут, ощущая себя, будто меня пытают раскаленной кочергой, в то время как вокруг меня начинаются осторожные разговоры ни о чем серьезном. Не долго думая, я откидываюсь назад, вытаскиваю из сумки ручку и начинаю выводить каракули на салфетке. И чувствую, как Лера поворачивается и смотрит, что я рисую. А это уже её неосознанный порыв, и у меня все внутри разливается теплом от того, что она всегда так делает: придвигается ближе, будто хочет стать частью этого.
Между нами словно тонкая пленка, некая сдержанность, которая тут же растворилась бы от поцелуев. Раньше мы обе испытывали друг к другу чувства, но при этом были в состоянии продолжать дышать, общаться, шутить, выпивать. Сейчас же я просто… оголенный провод, находящийся слишком близко к искрам. Мне хочется стукнуть её за ужин с Эллисон и тут же приласкать, умоляя простить. Воздух между нами словно искажен от нагрева. Я почти ощущаю её руку — такую теплую и твердую, лежащую на бедре рядом с моим. Уголком глаза замечаю, как подрагивает её большой палец. Я тоже это чувствую, — молча говорю ей я.
Думала, что приняла трудное, но правильное решение, но теперь, оглядываясь назад, понимаю, что та Тася была самой наивной на свете. Понятия не имею, что сейчас делать — стоит ли мне просто повернуться и сказать, как сожалею… Но, сидя рядом с ней, я уже не помню, с чего я вообще решила, что смогу быть вдали от неё. Я выползла из кромешного мрака работы и сижу сейчас рядом с ней — в близости аромата её кондиционера для белья, вида её сильных рук и ног, гладкой шеи, её тихого смеха… Она права, так это не сработает.
Я люблю её. И хочу быть с ней. Просьба о паузе была чушью собачьей.
Боже мой, я идиотка.
Резким движением Лера выпрямляется, глубоко вдыхает и, видимо, принимает решение покончить с жуткой тишиной.
— Оль, что ты там смотришь?
Оля убирает волосы с лица.
— Видео, как доят коров.
Я поднимаю голову. Остальные тоже молча смотрят на неё, приподняв брови.
Полина поднимает руку, останавливая обсуждения:
— Я даже не хочу знать, — потом машет рукой Фреду и добавляет: — Три важные новости. Первая: я ненавижу самолеты. Вторая: меня тошнит от лодок.
Я мысленно благодарю вселенную за способность Полины сгладить неловкое молчание.
— И третья, — продолжает она. — Сегодня одна поганая сучка попыталась отыметь мою жену.
Все мы с громким вздохом поворачиваемся к Насте, а она бормочет, не отнимая стакан пива от губ:
— Наговоры.
Полина поворачивается и недоверчиво на неё смотрит.
— Давай-ка разберемся. Положила она или нет свою руку тебе на плечо и хихикала, как шлюха?
— Положила, — со смехом признается она.
— Сжала она или, может, нет твой сочный бицепс?
Она кивает.
— Сжала.
Наклоняясь к ней, она рычит:
— Дала ли она тебе ключ от своего номера?
— Который я тут же вернула, — напоминает ей Настя. — Это не попытка отыметь. Это неудавшаяся попытка.
Света дает пять Насте.
— Какая гадость, — Полина делает глоток своего вина. — У нее были самые поддельные буфера, какие я только видела, — говорит она уже нам, отвлекаясь от Насти. — Что лишний раз напоминает мне, — она грозит Насте пальцем у лица, а та игриво прикусывает его кончик. — Эта дерьмовая идея снимать тебя без рубашки… Терпеть ее не могу.
— У тебя паранойя, — встревает Катя.
— Не можешь утерпеть, глядя на меня без рубашки? — с понимающей ухмылкой спрашивает Настя.
Полина так резко ставит свой бокал на стол, что немного вина переливается через край.
— Не тогда, когда все на тебя глазеют!
— Еще какая паранойя, — соглашается с Катей Лера и кивает ей.
— Ты ведь знала, что будет нелегко, — напоминает Полине Света.
— Ну еще бы мне не быть параноиком! — кричит Полина. — Все хотят трахнуть мою жену!
Компания по соседству смотрит в нашу сторону, но Полина лишь хмурится на них, и те отворачиваются.
— Я вот не хочу, — говорю я ей.
Настя приподнимает свое пиво в мою сторону в знак признательности.
Катя делает глоток своего напитка и кивает.
— Я тоже.
— Ты мне нравишься, Насть, — замечает Лера, — но и я не хочу тебя трахнуть.
Медленно, невероятно медленно, но напряжение вокруг нас исчезает, и мне почти хочется петь. Звук голоса Леры, такого глубокого, с акцентом, идеально обволакивающим слова, заставляет мою кожу вибрировать.
— Я бы трахнула, — не отрываясь от телефона с коровьим видео, произносит Оля.
Уставившись на неё несколько секунд, мы все же решаем болтать дальше.
— Полина, — начинает Света, — ты в браке с одной из самых верных женщин на свете. Я трахаю Катю. Настя трахает тебя. Лера — Тасю. Таков порядок вещей.
Мое сердце останавливается на всех парах, а рядом со мной Лера резко замирает.
— Эй! — встревает Василиса, изображая обиду, что про нее ни слова.
До сих пор мы обе — единственные, кто заметил оговорку Светы. Лера начинает медленно рвать салфетку.
— Ты вполне можешь трахнуть Олю, — рассуждает Света.
Вася смотрит на Олю, а затем смеется, качая головой.
— Будет странно, если я скажу, что не уверена, смогу ли справиться с ней в постели?
Вокруг стола начинает медленно и неуклюже клубиться тишина, и сначала в нашу сторону бросает взгляд Настя, потом Катя, за ней Поля. И только тогда Света соображает, что ляпнула, и зажимает рукой рот.