— Merde. Я не имела в виду…
— Все нормально, — напряженным голосом перебивает её Лера. — Это мне сигнал пойти пописить.
Она бормочет извинения себе под нос, встает и морщится, потому что ей нужно поднять меня, чтобы пройти. Случайно прикоснувшись своей рукой к моей, она отдергивает ее и извиняется снова.
Ощущение, будто меня сжигают заживо.
Мы смотрим ей вслед, пока она не исчезает из вида, а потом я наклоняюсь и кладу голову на сложенные руки.
— Зачем я здесь? Я испортила ей вечер.
— Я такая дура, — стонет Света. — Прости, Тась.
— Нет, — отвечаю я. — Это мне не стоило приходить. Она бы хорошо провела время, не будь меня здесь.
— Не правда, — уверенно возражает Настя. — Вам, девочки, нужно во всем разобраться. А то все это хуево.
— Кто бы говорил, — резко замечает Полина.
— Она смотрит на тебя так, — шепчет Катя, — будто хочет зажечь свет внутри тебя.
— Она всегда так делает, — замечает Полина и отпивает вина. — Она смотрит на тебя, словно если будет продолжать впиваться взглядом достаточно долго, то вы сможете услышать мысли друг друга, и ничего не пришлось бы говорить вслух. Будто хочет быть у тебя в голове, и пустить тебя в свою.
— Она так не делает, — говорю ей я.
— Делает.
— Что не делает? — оторвавшись от телефона, спрашивает Оля.
— Я говорю Тасе, что Лера всегда смотрит на нее, будто хочет впитать ее в себя.
— Не впитать, — осторожно поправляет ее Оля. — Она просто хотела владеть той ее частью, которая больше никому не доступна. И очевидно, она это уже сделала, — она подбородком показывает на меня в качестве доказательства.
Я даю ей понять, что она права, когда поворачиваюсь в сторону, куда ушла Лера, и жду её возвращения…
Все погружаются в задумчивое молчание, словно ошеломлены от сказанного.
— Я к тому, что она не Rogue или кто-то в этом роде, — бормочет Оля и берет Катю за руку, делая вид, будто вытягивает из нее силы, после чего возвращается к своему телефону. — Так что скажи ей, что она владеет этой частью. И исправь накосяченное.
Света с Настей, опустив взгляд, теребят подставки под стаканы, но Катя, Полина и Вася смотрят прямо на меня.
— Что? — спрашиваю я.
— Я согласна с Олей, что довольно… необычно, — признает Катя, виновато поморщившись. — Тебе нужно хоть что-нибудь сделать. На вас обеих жутко смотреть. Иди поговори с ней. Расскажи ей о своих чувствах, даже если в них бардак.
— Наверное, сейчас не самое подходящее время, — отвечаю я. Даже не представляю, о чем бы мне меньше всего хотелось поговорить тут, в баре: о том, что я натворила, или о её ужине с Эллисон. От самой идеи разговора на публике внутри все сворачивается в пропитанный ядом узел.
Я смотрю в сторону туалета, ожидая появление Леры и одновременно с этим боясь собственных ощущений, когда она придет. Но что-то другое привлекает мое внимание… Лицо человека, которого я не видела сто лет.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, кого я вижу. Я поворачиваюсь к Полине: она улыбается на что-то сказанное Настей. Еще осторожней я оглядываюсь на Катю: ей что-то показывает в своем телефоне Вася. Но Света смотрит то на меня, то на этого человека у бара. Она поняла — что-то происходит… хотя не понимает, почему у меня глаза сейчас вылезут из орбит. Потому что она не может знать в лицо Елизавету Каминскую.
Глядя через весь зал, Лиза замечает меня и меняется в лице. Я почти ощущаю, как она не хочет посмотреть на остальных присутствующих, не хочет знать. Но не может удержаться: её взгляд скользит по дивану, равнодушно пропуская Олю, Васю, Полину и Настю… наконец останавливаясь на Кате. На мгновение, всего на один сердечный цикл, мне видно, как она будто помертвела.
— Кто это? — вернувшись к столику, спрашивает Лера. Ревность сделала её интонацию резкой.
Я подпрыгиваю от звука её голоса и вибрирующего тепла, когда она так близко ко мне, перед тем как встать и пропустить её. Её вопрос заставляет Катю приподнять голову и проследить за её взглядом в направлении Лизы, и она бледнеет. Я не могу вспомнить, когда она в последний раз видела Лизу, но ей явно все еще тяжело и странно, что все так изменилось. Она сейчас совсем не такая, как раньше.
— Хм-м… Это Лиза, — говорю я, и Света всем телом напрягается от моих слов, — бывшая Кати.
До меня доходит, что я не в курсе, как много она знает о Лизе. О том, что они были неразлучны с одиннадцати лет, и все мы были уверены, что Катя и Лиза — это навсегда. Рассказала ли ей Катя про их самую крупную ссору? Когда Лиза в слезах шептала, что чувствует, будто Катя погибла под колесами того грузовика.
За последние несколько лет Лиза оставалась девушкой, которую я знала, и я всегда буду её обожать, даже не смотря на то, что внешне она кажется самонадеянной идиоткой. Та авария разрушила две мечты двух людей: желание Кати танцевать и Лизы быть всегда с ней. Она справилась с этим единственным способом, который смогла придумать: ныряя в постель к каждой встречной.
Я оборачиваюсь на Катю со Светой, и я такого никогда раньше не видела: злость на лице Светы, — но распознаю ее тут же. Её щеки с нежным румянцем краснеют, а взгляд становится тверже. Катя гладит её по руке и шепчет что-то на ухо, пытаясь повернуть её лицо к ней.
Сначала она сопротивляется, не сводя глаз с Лизы, потом, закрыв глаза, кивает и набрасывается на ее ждущий рот, словно помечая территорию.
— Je t’aime, — шепчет она. — Я люблю тебя настолько безумно, что иногда забываю: ты не настолько хрупкая.
Я отворачиваюсь, чтобы дать им немного личного пространства. И снова смотрю на Лизу через весь бар. У неё на челюсти играют желваки, когда она замечает их поцелуй, но потом снова непринужденно улыбается и отворачивается, флиртуя с парой девушек у стойки.
— Так значит, вот она, та самая Лиза, — говорит Лера мне на ухо. У меня по рукам побежали мурашки. — Это она водила вас на концерты?
Я киваю, сдерживая желание разреветься, видя усилия, что она прилагает, общаясь со мной.
— Они с Катей были вместе со времен старших классов и какое-то время… после.
— После… Ты про аварию? — негромко уточняет она.
— Да. Для Кати это было тяжелое время, а Лиза была просто убита горем, что она уже перестала быть такой, как прежде.
— Значит, она тебе нравится?
Я поднимаю взгляд на Леру, впервые за вечер глядя ей прямо в глаза. Пока я стараюсь сдержать все, что рвется из меня на свободу при виде неё, она как-то умудрилась успокоиться. Мне хочется наброситься на неё и одновременно хорошенько встряхнуть и зацеловать. Еле заметной пульсацией во взгляде её голубых глаз я вижу её боль, а в остальном она все та же Лера: спокойная и уверенная в себе, какую я знала все эти месяцы. И я ненавижу это, потому что знаю и другие её стороны — например ту, благодаря которой я узнала настолько интенсивное удовольствие, что увидела звезды — и хочу поймать хоть какой-нибудь намек, что увижу ее снова. Вернее, что она позволит мне ее увидеть.
— Нравится, — отвечаю я. — Она наговорила немало гадостей и напортачила столько раз, что я сбилась со счета, но она все равно отличная девушка.
В ответ на это я получаю её слегка приподнятую бровь, но, прежде чем Лера находится с ответом, говорит Света:
— Что ж, это было прекрасно, друзья, но мне нужно отвести свою жену домой и срочно сделать с ней все самые непристойные вещи.
Лера берет со стола свой кошелек и слегка наклоняется в мою сторону, чтобы засунуть его в задний карман.
— Ты тоже уходишь? — спрашиваю я. — Я только что пришла.
Она кивает.
— Я знаю. Извини. Это был потрясающий эксперимент, но лучше я пойду домой мыть туалет.
Я смеюсь, хотя все еще не готова дать ей уйти.
— Кажется, я понимаю, о чем ты.
Когда я поднимаюсь и она делает шаг мимо меня, я импульсивно хватаю её за руку и останавливаю. Удивленно глядя вниз, она все же не сопротивляется и идет за мной подальше от столиков, в тень.