Я отпускаю её руку, отступаю на шаг и делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. В мои планы не входило говорить о случившемся сегодня, и я не сильна в импровизации, но не могу дать ей уйти, ничего не сказав и не дав понять о своих мыслях в эти дни.
— Так, ладно, — от её молчания мой голос звучит неуверенно. — Сегодняшний вечер отстойный.
— Есть немного, — вежливо соглашается она со мной, и от меня не ускользает, как она стремительно скользнула взглядом по моему лицу вниз к губам.
Да, я хочу, хочу, хочу.
— Мне очень, очень жаль, — говорю я. — Знаю, это тяжело…
Лера пожимает плечами и снова кивает. Я внутренне издаю стон. Господи, до чего же больно. Пытаюсь сформулировать мысль — но я не знаю, как — что хочу попытаться сбалансировать эти два состояния: быть её возлюбленной и не снижать скорость своей работы. Кажется невозможным найти слова для всего этого, когда она рядом, а я даже не могу к ней прикоснуться.
Наконец я прерываю молчание:
— Вчера я заходила в магазин увидеться с тобой.
Она слегка напрягается.
— Правда?
— Ты ходила ужинать с Эллисон?
Она потирает подбородок и, похоже, не удивлена моим вопросом.
— Да.
На панно изображена лужица слез, очертаниями похожая на девушку.
Глаза начинает жечь.
— Это… — черт. Я смотрю в сторону и чувствую, как слабею. — Это было свидание?
Когда я поднимаю голову, то встречаюсь с её безучастным взглядом.
— Или… — я начинаю по новой, — я имею в виду, это именно то, чем ты сейчас занята?
— Занята ли я Эллисон? — резко переспрашивает она. — Ты это серьезно, Тася?
— Не знаю, было ли это свидание, и не уверена, имею ли я право спрашивать…
— Не имеешь.
— Знаю, — быстро отвечаю я. — Но меня убивает мысль о вас двоих вместе.
Она ничего не отвечает, крепко сжимает челюсти, а у меня в голове мертвая тишина.
В ответ на мое потрясенное молчание она рычит:
— А разве не это я должна делать? Постараться скоротать время, ожидая, когда ты нажмешь на «play».
Она по-прежнему не ответила на мой вопрос. Я понимаю, ей больно — и это я причинила ей боль, и сейчас воочию вижу результат — но я никогда раньше не видела резкую и саркастичную Леру. Я так сильно ненавижу себя, но и её немного ненавижу тоже, потому что это кажется изменой… даже если это я сама её попросила.
Чувствую, как в груди все сжимается сильнее и сильнее, пока мне не становится трудно дышать, а в горле начинает жечь от накатывающих слез. Я киваю и пытаюсь улыбнуться, но мое лицо искажается, и я отворачиваюсь, пока она не увидела.
Торопливо иду по коридору в женский туалет, глотая рыдания, но позади слышу её быстрые шаги, после чего рука Леры обнимает меня за плечи.
— Блядь. Нет. Тася, не уходи. Я дура.
Я не поворачиваюсь к ней лицом и лихорадочно вытираю щеки. Это так унизительно. Терпеть не могу плакать в одиночку, но при свидетелях еще больше. Я будто попала под дождь: в один миг лицо было сухим, в следующий — захлебываюсь слезами.
— Ты не дура. Это все я, — говорю я, и по моему голосу понятно, что я плачу. — Я так боялась все испортить с книгами, что в итоге испортила с нами.
Она мягко поворачивает меня к себе, и я смотрю на неё и представляю её в своей комнате, снимающую с меня одежду вместе с этим помешательством и возвращающую нам — нас.
— Я не целовала ее, — говорит она. — Мы поужинали, но я не позволила произойти ничему большему.
Я киваю и сдерживаю облегченный всхлип.
— Но ты ожидаешь от меня не пытаться двигаться дальше? — тихо спрашивает она. — Ты предложила мне просто сидеть сложа руки, пока сама без меня налаживаешь свою жизнь. Это чудовищная просьба, Тася.
Я кладу ладонь ей на грудь, и слова вылетают из меня беспорядочным месивом:
— Не думаю, что мы думаем об одном и том же, — запинаясь, говорю я. — Не думаю, что я имела в виду, и то, что ты думала, я имела в виду, — это одно и то же. И с моими словами то же самое. И прости меня.
Она слегка отодвигается от меня.
— Мне не верится, что этот разрыв был просто… из-за недопонимания. Ты говорила довольно ясно.
— Я хочу поговорить об этом, — говорю я. Пытаюсь хоть как-то упорядочить свои мысли, но тут так громко, плюс я чувствую, как все наши смотрят на нас. — Не здесь. Может, позже?
Она кивает и смотрит на мой рот. Потом вместо этого начинает мотать головой и говорит:
— Я не знаю, Тася. Не знаю. Творится полная херня.
От паники у меня пересыхает в горле.
— Я не хочу, чтобы все закончилось, и…
Лера останавливает меня мягким «Ш-ш-ш» — и протягивает руку, чтобы заправить мне прядь волос за ухо. Смотрит на свою руку, которая движется сама по себе, после чего безвольно роняет ее.
Где-то в глубине моей груди мое сердце грохочет, не переставая. Знаю, это никогда не прекратится. Мы не можем прокрутить стрелки часов назад или остановить время.
— Я скучаю по тебе, — произношу я.
Она улыбается, глядя в пол, взгляд голубых глаз такой нежный.
— Я тоже скучаю по тебе, Сладкая Тася.
Я чувствую смесь отчаяния и облегчения. Когда она называет сейчас меня Сладкой Тасей, я задумываюсь, если ли шанс у нашей дружбы после всего этого, и чем это будет: счастьем или пыткой.
— Я думала, ты скажешь, что поцеловала Хард-Рок Эллисон.
Лера слегка морщится, так мило и грустно одновременно.
— Я не стала бы это делать. Я не чувствую по отношению к ней ничего такого, — она потирает свою щеку и смотрит в сторону. — Я злилась и просто хотела отвлечься, но не предала бы собственные чувства, — она издает невеселый смешок. — Твоя любовь клеймом выжжена в моем мозгу; и твои поцелуи — по-прежнему единственные, какие я хочу.
Под весом моих чувств у меня внутри что-то переворачивается, и, прежде чем я соображаю, что говорю, выпаливаю:
— Хочешь, я приеду сегодня к тебе?
Лера на мгновение закрывает глаза и пытается улыбнуться, но у неё ничего не выходит.
— Не думаю, что…
О господи. Внутри все плавится от ужаса.
— Вот черт. Забудь. Конечно же, не хочешь.
Лера отступает на шаг и беспомощно оглядывается вокруг, после чего потирает лицо и снова поворачивается ко мне.
— Не играй со мной, — она изучающе смотрит на меня. — Прошу тебя. Я по глазам вижу, что у тебя в голове по-прежнему неразбериха. Еще вижу, что тебе на самом деле не нравится, что ты сделала. Просто… Несколько дней спустя кажется слишком поздно прийти вот так ко мне с неясными чувствами и паникой наперевес, и я ничего не могу с собой поделать, но все же считаю, это из-за того, что ты услышала об Эллисон.
— Нет, Лер, это не…
Решительно покачав головой, она не дает мне сказать и продолжает:
— Не знаю, на самом ли деле ты боишься, что наши отношения помешают твоему творчеству, или надеешься попридержать коней, пока не полюбишь меня. И в любом случае я не знаю, что с этим делать. Оба эти варианта отстойные, — она наклоняется, целует меня пониже уха и тихо говорит, почти касаясь губами кожи: — Я влюблена в тебя, Тася, но при этом боюсь, что ты уничтожишь меня.
========== Лера ==========
У меня совершенно нет понимания, как вести себя с Тасей. И, если честно, с Олей тоже.
Я не видела ее целую неделю, и когда она появляется в магазине на следующее утро после нашего нескладного разговора у Фреда, то тут же направляется к стеллажам Marvel, едва помахав мне рукой, а Оля ее даже не окликает и не делает предложение руки и сердца прямо посреди магазина, как обычно. Вместо этого, я чувствую, как она с меня глаз не сводит и оценивает мою реакцию.
— Тася здесь, — подбородком указывая в направлении, где она исчезла в проходе между стеллажами, говорит Оля. Мое сердце, словно на полной скорости вильнувшая в сторону машина.
— Ага, вижу, — вчера вечером она предложила приехать ко мне — и до чего же охрененно было представить, каково это: отбросить все в сторону, упасть на кровать и, ни о чем не думая, заняться сексом — но ни за что на свете я бы не согласилась. Я практически чувствовала ее вину и сожаление, но Тася понятия не имеет, чего хочет прямо сейчас. Она — одно сплошное эмоциональное минное поле и не та, ради кого я сейчас готова добровольно по нему пройти.