Оля обходит стойку и встает рядом со мной.
— И ты не подойдешь к ней?
— Не то чтобы это твое дело, Оль, но нет. Может, попозже, но кажется, она пришла сюда за книгами.
— Не понимаю вас обеих, — бормочет она себе под нос.
— Я не собираюсь беспокоиться из мнения человека, который весь вечер смотрит видео, как доят коров, а потом про мужиков, тянущих грузовики веревками, привязанными к их хуям, — шутить куда легче, ведь что еще я могу сказать? Сейчас я и сама не понимаю.
Часть меня — та, которая обожает Тасю и давно на ее стороне, что бы та не сделала — хочет взять на себя ответственность за все и чувствует, что я должна была предвидеть ее панику (по поводу работы и нас), что мне стоило бы быть более снисходительной к ее словам, и что ужин с Эллисон выглядел ужасно. Но тот разговор в ее комнате — когда она захотела, чтобы я просто слонялась где-то поблизости, пока она сосредоточится на работе — показал мне, как молода на самом деле Тася. Скорее наивна. Впрочем, я и так это знала, просто не думала, что мне это аукнется. Полагаю, я и сама наивна. Я очень хочу, чтобы Тася обрела всемирный успех, но меня по-прежнему сбивает с толку ее вывод, что я тут буду помехой.
И наверное, я больше чем немного задета. Я всегда была самой верной фанаткой Таси и ее самой громкой болельщицей — черт, да я без конца носила футболку с «Рэйзором». Была самой преданной любовницей… пусть это и продлилось всего неделю. Это больно, раз так легко от всего этого можно отмахнуться.
Но когда она рядом, я по-прежнему понимаю, что еще никогда так не хотела и не нуждалась ни в ком. Это притяжение, почти физическая тяга быть к ней ближе. Одно осознание, что она здесь, в магазине, — и в груди словно поселяется рой пчел, гудящих и заставляющих вибрировать изнутри. Она распустила волосы и не накрасила пухлые губы. Я помню, как, лениво наклонив в сторону голову, она наблюдала за моими поцелуями вниз по ее телу, ощущение ее бедер у меня на плечах, мед ее вагины у меня на языке.
Подняв взгляд над комиксом, что она читает, и поймав меня на подглядывании, Тася несмело машет мне рукой. Я машу ей в ответ, затем поворачиваюсь и вижу, что прямо за мной стоит Оля, глядя то на меня, то на Тасю, после чего качает головой.
— Ну, это просто хуйня какая-то, — замечает она.
— Все нормально, — я вскрываю упаковку монет и бросаю их в кассу.
— Нормально? — переспрашивает она. — Неделю назад она вошла сюда и взобралась на тебя, как на дерево, а сейчас ведет себя, будто ты тут библиотекарша.
— Сейчас все… сложно, — вздыхаю я. Я люблю ее, но прямо сейчас не хочу быть с ней. Мне нужно куда большее.
— Знаешь, да, она ведь по-прежнему тобой увлечена?
Закрыв кассу, я бросаю на неё раздраженный «это не твое дело» взгляд.
— Я знаю, Оль.
Но её это не останавливает.
— И?
— И я начинаю подозревать, она была права, когда беспокоилась, что мы все испортим, — отвечаю я. — Может, нам стоило бы оставаться друзьями.
Я здороваюсь с подошедшим покупателем, и Оля отходит в сторону, пока тот оплачивает покупку. Положив ее в пакет, я с улыбкой протягиваю ее ему. Оля тем временем не сводит с меня неодобрительного взгляда.
— А ты не забыла про ту часть этой теории, где ты в нее влюблена? — интересуется она.
Облокотившись на стойку, я провожу руками по лицу.
— Не забыла.
— Тогда какого хера ты тут делаешь, раз она сейчас здесь?
Я качаю головой и смотрю, как она с уставшим взглядом листает комикс, параллельно слушая кого-то по телефону.
— Оля, это не твое дело, и все не просто.
— Ты собираешься снова встретиться с Эллисон? — спрашивает она.
Мой желудок в ужасе подпрыгивает.
— Это был просто ужин.
Она понимающе кивает.
— Это типа как всю жизнь ешь шоколад Хёршис, и думаешь, что он вкусный. А потом однажды пробуешь Шпрюнгли и такой: «Чуваки, Хёршис просто дрянь!»
Я поднимаю на неё взгляд.
— Шпрюнгли?
— Местечко в Швейцарии и марка шоколада. У моих предков дом в швейцарских Альпах.
Теперь я поворачиваюсь к ней всем телом, уставившись на неё во все глаза.
— Пиздец. Ты кто вообще?
Она со смехом отвечает:
— Ну, очевидно, не девушка по имени Оля.
— Нет-нет, не говори мне, — я поднимаю руку. — Это попортит всю тайну.
Слегка пожав плечами, она направляется к кабинету. В это время звенит колокольчик, и входят Настя со Светой.
— День добрый, Настюша, — приветствую я. — Не знала, что ты сегодня в наших краях.
От этого ласкового прозвища она бросает на меня агрессивно-снисходительный взгляд и снимает куртку.
— Взяла недельку отдохнуть.
Света с улыбкой прерывает нашу светскую беседу.
— Обедать идем? Я тут с голоду умираю.
Мы с Настей с улыбками переглядываемся: Голодная Света — это её единственная грубоватая ипостась.
— Да, сейчас я только… — начинаю я, и в этот момент подходит Тася.
— Привет, — говорит она каждой из них, прежде чем посмотреть на меня. Ее щеки розовеют, а улыбка становится шире. — Привет.
— Привет, — сдавленно отвечаю я, чувствуя, как сильно бьется сердце и напрягаются мышцы.
Я так сильно люблю тебя.
Настя поворачивается к Тасе.
— Ты случайно не общалась с моей женой в последний час?
— Мне до сих пор странно, что ты ее так называешь, — покачивая головой, отвечает Тася. — Катя чья-то жена, Полина тоже.
А целых двенадцать часов Тася была моей женой. Спустя какое-то время ее статус для меня стал куда лучше, а потом, буквально за считанные дни, — еще лучше.
Настя смотрит на нее, сжав губы в прямую линию и выжидая, когда она ответит.
— И вообще-то да, — продолжает она и протягивает руку шлепнуть её по голове. Она бросает на меня взгляд, будто это я ее подначила так сделать. — Она ездила в Дель Мар получить какие-то подписи от… кого-то… и сама знаешь, какие там пробки.
Настя кивает и, перегнувшись через стойку, выуживает из моего тайника маленькие сникерсы.
Увидев это, Света едва не сбивает её с ног, чтобы взять и себе.
— Тася, — разрывая упаковку, говорит Настя. — Можно я у тебя кое-что спрошу?
Она выжидающе приподнимает брови, и у нее на лице сейчас такое милое выражение, что мне приходится отвести взгляд, чтобы сдержаться и не подойти ближе.
— Я думала взять Полю в эти выходные в Секвойю. Отдохнуть в тишине и на природе, ну, все такое. Ты случайно не знаешь, как у нее с работой?
Она ухмыляется, а я сама чувствую, как мои глаза округляются.
— И ты что, будешь за рулем? — спрашивает она.
Настя кивает.
Тася смотрит, и на мгновение вся неловкость между нами испаряется, и мы с ней сообщники.
— Ты проедешь часов шесть, — продолжает она, — чтобы отвезти Полину отдохнуть где-то в лесу? На все выходные?
Она хмурится и поглядывает на меня.
— Так и задумано.
— Ты вообще знакома со своей женой? — спрашивает Тася.
Настя расплывается в самодовольной улыбке.
— Ей понравится.
— Ну ладно, раз ты так считаешь, — подмигнув, отвечает она. Вашу мать. В груди все сжимается от ее игривости. — И да, думаю, она не работает в эти выходные.
— Тася, ты все еще здесь, — замечает Оля, выходя из задней комнаты с бананом в руке и с намеком очищая его. — Еще не готова сбежать со мной?
— Вроде нет, — с улыбкой отвечает она.
— Кстати, чем ты тут вообще занималась? — интересуется она.
Она пристально смотрит на неё, после чего бросает быстрый взгляд на меня.
— Искала кое-что. А потом позвонил Бенни. У меня на следующей неделе по плану важное дело. Так что… я перенесла поездку в Л-А еще на неделю.
Я запоминаю каждое ее слово. Даже и не знала, что у Таси была на носу поездка, не говоря уже о том, что она ее отложила. Терпеть не могу это расстояние между нами — бессмысленность и абсурдность всего происходящего — и вот это: когда что-то происходит у каждой из нас, а мы этим не делимся друг с другом. Я скучаю по ней.