— А если бы Тася сделала то же самое? — интересуется Настя.
По коже пробегает жар при мысли, что Тася может быть с кем-нибудь еще.
— Тогда с той бабы спущу.
— Ну а Тася-то знает? — поморщившись, спрашивает Света.
— Да, когда приходила в магазин в поисках меня. А засранка Оля не удержалась и выболтала чересчур много.
— Но ты ведь все равно бы ей сказала, — нахмурившись, говорит Света, — правда?
— Естественно, — раздраженно глянув на неё, отвечаю я. — Я чуть не позвонила ей прямо посреди ужина, потому что чувствовала себя жутко виноватой. Но все же не стала, подумав: «А что, если она работает и всерьез разозлится на меня за мой звонок и признание, что у меня был ужин, пусть и платонический, с другой женщиной?» — я провожу рукой по губам. — У меня в голове такой бардак. И я явно этим куда больше обеспокоена, чем она. Без понятия, как теперь вообще общаться с Тасей, и это ощущается так… неправильно.
— Вы обе идиотки, — заявляет Настя. — И у Таси бардак в голове не меньший, это я на всякий.
— Но ведь в неё и превращаешься, когда влюблена, разве нет? — усмехнувшись, говорит Света. — Я вот счастливая идиотка, и это благодаря Кате.
— Я… — начинаю я, но чувствую, как меня разбирает на смех. Несмотря на все происходящее, быть в обществе Светы означает заразиться хорошим настроением. — Тася, несомненно, — в ряду самых умных людей из всех, кого я знаю, но боюсь, что в отношениях она, говоря словами Полины, невероятная тупица.
— Катя говорила, что Тася всегда ставила свои комиксные дела на первое место, — сложив руки перед собой, говорит Света. — И что так было с подростковых лет.
Мою грудь стискивает от желания ее защитить, и я вступаюсь за нее:
— Она пережила тяжелые времена. И ей было нелегко, вот и все.
— Ну, черт, Лера, быть может, в этом-то все и дело, — замечает Настя. — Может, ей просто нужно знать, что это… ну, что там между вами — не означает выбор «все или ничего». И что ты не порвала с ней, только потому что она до сих пор в этом разбирается.
Взяв луковое колечко, я весело ей улыбаюсь.
— Приятно слышать твою мудрость на эту тему, Настя.
Она приподнимает подбородок и усмехается в ответ.
— Приятно видеть, что вы, девочки, тоже облажались, Лера.
***
К тому моменту, как я закрываю магазин и еду к дому Таси, на улице начинает темнеть. С облегчением замечаю ее машину — видимо, она еще не успела уехать к отцу — паркуюсь на первом попавшемся свободном гостевом месте, вылезаю и иду к главной двери.
В их лобби обычно многолюдно — кто-то приезжает с работы, кто-то идет прогуляться или поужинать — но сегодня тут непривычно тихо. Я еду одна в лифте, наблюдая за сменяющими друг друга цифрами этажей на экране, погруженная в собственные мысли, и пытаюсь понять, о чем будет этот разговор.
Я все еще не знаю, что собираюсь сказать. Просто хочу ее увидеть. Может, стоит просто извиниться за произошедшее с Эллисон; это было хреново, тем более, я была уверена, Тася каким-нибудь образом об этом узнает. Или, может, сказать ей, раз уж я сейчас снова уравновешена — и плевать, что на самом деле она не это имела в виду — что это было жестоко: так отбросить меня в сторону, будто напрягающую помеху.
Не думаю, что мы готовы сделать шаг назад — туда, где мы были, до того как все пошло наперекосяк. Я просто хочу, чтобы она поговорила со мной. Как бы жутко это ни звучало, было хорошо увидеть ее расстроенной у Фреда, потому что так я смогла понять, что ей тоже плохо. Я привыкла чувствовать себя расслабленно рядом с Тасей, и даже без обсуждения наших чувств знала, какое место занимаю в ее жизни, как она стремилась быть поблизости, услышать мое мнение или даже довольствоваться одним зрительным контактом. Она первая русская, с которой мне было легко. Тася всегда была осмотрительной, прежде чем принять какое-то решение, и ничего не изменилось, когда речь зашла о нас. Поэтому я была ошарашена, когда она под влиянием истерики покончила с нами, едва мы стали парой.
Я знаю, что была не единственной всерьез влюбленной той последней ночью у меня. И знаю, что мне не показалось, насколько подлинно и значительно это было всю ночь, в кровати и в душе после.
Неслышными шагами я иду по лестничной площадке и останавливаюсь, услышав голос Таси сквозь стальную раздвижную дверь. Достаю телефон посмотреть время. Не увидев снаружи машину Василисы, я решила, что она на работе, тем более по времени в самый раз.
Полина предположительно должна быть весь день в Дель Мар, и я могу ошибаться, но в это время у Кати уроки. С кем тогда она разговаривает? С отцом? С Бенни?
Я стою прямо у двери, пытаясь решить, стоит ли постучать и войти, рискуя прервать ее разговор с кем-то, или же уйти, как в этот момент ее голос звучит громче.
— Я знаю, — с очевидной резкостью говорит она. — И мы уже обсуждали это на прошлой неделе. Как и сказала тогда, у меня еще один дедлайн. Мне жаль, что ты чувствуешь, будто это изменит весь твой график. Но если вы с Лэнгдоном будете поднимать эту тему на каждой встрече — кстати, я освободила целую неделю, чтобы присутствовать — то услышите от меня ровно то же самое, что я говорю тебе сейчас.
Я словно приросла к месту. Никогда не слышала, чтобы так Тася разговаривала… с кем-либо. Логика подсказывает мне развернуться и уйти, позвонив ей позже, и что никому не нравится, когда его подслушивают. Но еще больше я заинтригована, мне не терпится узнать, с кем она так разговаривает, и я восхищена этой ее гранью.
По ту сторону двери слышен ритмичный звук ее шагов — она вышагивает взад-вперед по деревянному кухонному полу. Я собралась было уходить, как меня снова останавливает ее голос.
— Нет, я полностью понимаю, о чем ты. Но вот что я тебе скажу: Рэйзор не станет такое делать. Я понимаю твои чувства и убежденность, но все это прямо противоположно тому, что будет делать главный герой.
Мои глаза округляются, а желудок сжимается. Она разговаривает с Остином. Ну ни фига себе. Где-то с минуту ее молчание перемежается возгласами типа «Ага», «Да», «Понимаю», а я задерживаю дыхание, гадая, будет ли она настаивать на своем или же позволит ему завладеть разговором и поддастся на его манипуляции. Мое сердце начало биться так сильно, что я тут же забеспокоилась, не услышит ли она его через дверь.
До этого момента я и не понимала, насколько сильно мне нужно было убедиться, что она снова управляет своей карьерой. Иначе это съело бы ее заживо. И изменило бы ее.
— Послушай, — говорит она, и по ее голосу я слышу, как она берет себя в руки. — Я думаю, что действительно согласилась на огромное количество изменений, о которых вы просили, и уже говорила тебе, что понимаю, куда ты клонишь, правда. Ты делаешь фильмы. Я — нет. Но что я умею — так это писать истории, создавать персонажей и придумывать миры. И эти два персонажа в этом мире не могут быть влюбленными друг в друга. Тут нет никакой романтической составляющей, какую нужно обыграть, никакого сексуального напряжения. Изменим это — и мотивы Рэйзора вместе со всеми его действиями окажутся под вопросом. Причина всех его поступков — потому что он видит, кем она может стать, а не потому что в нее влюблен.
Положив руку на дверной косяк, я чувствую, как в груди ослабляются все узлы. И несмотря на все произошедшее между нами за последние дни, я улыбаюсь, ведь Тася сейчас сражается за то, что любит. Она может сама о себе позаботиться. Если Тася может справиться с продюсерами крупной киностудии, она сможет штурмом взять путь ко мне.
В голове крутятся слова Насти, и несмотря на их справедливость, я лучше знаю Тасю. Она может быть неопытной, когда речь заходит об отношениях, но если чего-то хочет, она знает, как это заполучить. Ее не нужно спасать. Если я сейчас войду туда и попытаюсь ей помочь наладить наши отношения, то так всегда и буду гадать: вернулась ли она ко мне по собственной инициативе?
Я должна поверить, что она станет бороться за нас, и что я не ошиблась в ней. Поверить, что пусть я и хочу быть всегда с ней, она во мне не будет настолько нуждаться.