Сон быстро вернулся. Он был полон жуткой музыки и треска костра. Где-то глубоко внутри леса обнаженные женские фигуры танцевали вокруг пламени под звуки барабанов. Сатир, играя на флейте, танцевал вместе с ними. Я даже чувствовал запах дыма во сне. За пределами круга из танцующих женщин к дереву был прибит голый мужчина. Его рот был искажен беззвучным криком.
Я вскочил с кровати, мокрый от пота и задыхающийся так, будто пробежал марафон, всё еще слыша отзвуки флейты.
Тара пошевелилась, но не проснулась. Большой Стив внимательно наблюдал за мной, и мне пришло в голову, что это либо я разбудил его, либо ему тоже приснился кошмар.
Вздохнув, он прижался ко мне, я втянул ноздрями его собачий запах и крепко обнял, как большого старого плюшевого медведя. Он лизнул мне руку.
— Всё хорошо, — прошептал я ему на ухо. — Да же? Всё наладится. Должно наладиться.
Мы лежали так очень долго.
Тара перевернулась и застонала во сне. Я поцеловал ее покрытый испариной лоб, порывистое дыхание вновь стало глубоким, а тревожная складка на лице разгладилась. Она улыбнулась и тихонько засопела.
Я заснул, думая о выкидышах и о том, что, возможно, умерли не только наши дети. Возможно, умерло нечто большее — часть наших отношений, которую мы никогда не сможем воскресить.
В ту ночь снов больше не было.
И пока все в нашем районе мирно спали, нечто рыскало по улицам.
Нечто с раздвоенными копытами.
6
На следующее утро, только проснувшись, Тара снова начала извиняться. Я заверил ее, что всё в порядке, и попросил не нести чепуху. Темные круги выдали Тару с головой: спала она плохо. Я же встал на полчаса раньше, несмотря на ночные шатания. Завтрак и кофе в постель — и вот она уже улыбается. И несмотря на то, что где-то в глубине ее глаз еще таилась печаль, я почувствовал себя лучше.
Она потягивала кофе с кубиком льда. Так ей нравилось больше.
— Не нужно было так стараться, Адам.
— Конечно, нужно. У меня веская причина.
Она захрустела беконом.
— Да неужели? Какая?
— Я люблю тебя. Другой не нужно.
— Я тоже тебя люблю. Спасибо. Это очень мило.
После того как с завтраком было покончено, я убрал тарелки. Тара пошла в душ. Пока она собиралась на работу, я улегся на кровать и включил телевизор. Исчезновение Шеннон обсуждали во всех местных утренних новостях, на каждом канале показывали дом Пола, аллею и детскую площадку, наши дома и даже кусочек леса. Шеннон всё еще не нашли. Пол находился в больнице. Рассказывали, что у него нервный срыв, и полиция ждет, пока состояние Пола стабилизируется, чтобы поговорить с ним.
Тара вышла из ванной и начала одеваться. Я отвлекся от телевизора, заметив великолепные ножки в чулках.
— Есть новости о Шеннон? — спросила она.
Я выключил телевизор.
— Еще нет. Ее так и не нашли, Пол в больнице, у него срыв. Больше ничего.
— Как думаешь, с ней всё в порядке?
Я сделал паузу.
— Не знаю, милая. Надеюсь.
Она что-то сказала, но я не расслышал за воем фена. Глаза закрылись сами собой, пока она сушила волосы. Голова чертовски сильно болела, несмотря на две таблетки аспирина, проглоченные за готовкой утреннего сюрприза.
Она выключила фен.
— Что случилось?
— Голова болит, — пробормотал я.
Она подошла и поцеловала меня.
— Ты уверен, что не расстроен из-за вчерашнего?
— Лапуля, клянусь, я не расстроен. Все хорошо. Честно.
Она села у туалетного столика.
— Ты бы мне сказал, да?
Я кивнул. Она наклонилась к зеркалу и начала красить ресницы.
— А может, мы сегодня вечером снова попробуем? — предложил я.
Она подняла глаза от зеркала, кисточка замерла на полпути.
— Может быть, — сказала она. — Посмотрим.
По ее голосу сразу стало понятно, что вечером ничего, скорее всего, не произойдет. Наша сексуальная жизнь вернулась на круги своя. Это было печально и удручающе. Затем я вспомнил, как помог сам себе прошлой ночью, как мечтал о холостяцкой жизни Клиффа, и чувство вины раздулось внутри как воздушный шар. Я закурил. На вкус сигарета оказалась полным дерьмом, но я все равно докурил. Голова разболелась сильнее.
После того как Тара ушла на работу, я отправился с Большим Стивом на утреннюю прогулку.
Он остановился во дворе, понюхал траву под окном нашей спальни и начал лаять. Я осмотрелся, но не заметил ничего особенного. Кроме того, что трава странно пахла мускусом, всё было как обычно. Пришлось сильно дернуть поводок, чтобы заставить Стива сдвинуться с места. Мы пошли к переулку.